Она тоже покинула постель и стала одеваться, торопясь и путаясь в одежде. Вдруг ей расхотелось остаться. Пьер был занят собой, отыскивая чистое белье и раскладывая его на кровати. Элли для него больше не существовала.
— Тогда я тоже уйду, — сказала она, притворяясь веселой. — Увидимся позже. — Она взяла свою папку и шагнула к двери.
Он остановил ее и обнял за плечи, глядя в чистые, сверкающие фиалковые глаза.
— Смотри, я вернусь вечером и заберу тебя пообедать!
Он сам не понимал, почему дает такие обещания. Приподняв подбородок, он поцеловал ее в губы: она была вкусной, теплой и сладкой.
— Жди меня и будь хорошей девочкой, договорились? — Элли кивнула.
Он отвернулся и открыл верхний ящик комода.
— Посоветуй, какую мне лучше надеть рубашку к этому пиджаку: розовую или зеленую? — Он посмотрел через плечо, но Элли уже вышла.
Эдвард сошел с поезда и, пройдя мимо билетных касс, обрадовался, увидев маленькую очередь на стоянке такси. У него было две причины для радости: он не любил очередей и не хотел затягивать свое возвращение в колледж. Время уже близилось к вечеру, и если у нее нет других планов, она может принять его. В конце концов, подумал он, надо играть свою игру!
Свободное такси остановилось перед ним. Он открыл дверцу, бросил новый портфель на заднее сиденье и сел в машину. Водитель вырулил со стоянки, вливаясь в общий поток движения.
Элли обмотала полотенце вокруг тела и завязала его узлом. Она написала записку для Мэдди и прикрепила ее к двери — «Пошла ополоснуться». Потом взяла купальную сумку и проскользнула в ванную комнату.
Открыв полностью краны, она добавила в воду немного масла, шагнула в ванну и опустилась на колени: поднимающаяся вода согревала, очищала и расслабляла ее. Когда ванна наполнилась, она легла, большими пальцами ног закрыла краны и замерла.
Она думала о Пьере. Вспоминая его ласки, Элли пробежала пальцами по своей груди, как это делал он, и, сильно сжав ее ладонями, коснулась соска. Она задрожала от неожиданных эмоций, и непонятный жар охватил ее тело. Она была потрясена этими ощущениями и долго не могла прийти в себя.
Она принялась яростно тереть себя щеткой, наслаждаясь свежим запахом мыла, очищающим ее кожу. Выкупавшись, она закуталась в банную простыню и, быстро проскочив холодный коридор, вернулась в комнату. Она задернула занавески, включила радио и скинула банную простыню, собираясь намазаться кремом.
Элли закрутила в узел волосы, поставила одну ногу на стул, набрала полную ладонь крема и стала осторожно втирать его в кожу, начав с щиколотки и медленно поднимаясь к бедрам.
В это же время Эдвард взбежал по лестнице, быстро прошел по коридору к комнате Элли и постучал в дверь. Никто не ответил. В комнате звучала музыка, но шагов не было слышно. Собираясь уйти, он заметил записку.
«Дьявол! — выругался он — Все против меня». У него не было времени ждать. И тогда он решил сам написать записку. Рванув дверь, он ворвался в комнату и… окаменел. У него перехватило дыхание:
— Элли! О Господи, какое свинство! Я…
Она медленно повернулась.
Он ничего не мог с собой поделать; его взгляд путешествовал по ее прекрасному гибкому телу. Он увидел высокую полную грудь, длинные изящные бедра, узкую талию и восхитительные округлости ягодиц. Он встретил ее глаза и утонул в их глубине. Он стоял не шевелясь, дрожа от возбуждения.
Все тело ее охватило болью, резкой, неожиданной, но такой приятной и восхитительной, что у нее сдавило горло и ослабли ноги. Он продолжал смотреть ей прямо в глаза, проникая в самую глубину ее существа. Он словно нежно прикасался к ней взглядом.
Собравшись с силами, она разрушила этот сладкий плен. Схватив попавшуюся под руку блузку, она быстро прикрылась ею и сразу почувствовала себя больной и обессиленной.
— Элли! Прости… Я… — Эдвард был в замешательстве: его мужское естество билось в оковах одежды, причиняя ему мучения. Эдвард опустил глаза и не поднимал взгляда от пола.
Шея и лицо девушки побагровели от смущения, когда она оценила положение, в которое попала. Ей захотелось свернуться в клубочек и выкатиться из комнаты.
