Уставшее послеполуденное солнце с трудом пробивалось в комнату Пьера через приоткрытые занавески. Разбросанная на полу одежда, доносящийся с улицы шум делали молчание между ними еще более тягостным.
Пьер двинул рукой; медленным, нежным движением освободил ее от тяжести своего тела и лег рядом.
Он слышал тихое дыхание и, протянув руку, погладил ее бедра.
— Ты же знаешь, что мне не хочется никуда идти, — жалобно прошептал он, продолжая ласкать ее. — Элли?
Она была спокойна и не двигалась. Пьер приблизил к ней лицо.
— Элли, пожалуйста, прости. Но я должен, уйти, ты же понимаешь, что должен! — Он поцеловал ее в обнаженное плечо. — Это вечеринка со старым семейным другом. Я обязательно вернусь после нее. Обещаю!
Он не понимал, зачем лжет, стараясь успокоить ее. Он выиграл пари — несколько дней назад. Но в ней было что-то до сих пор притягивающее его. Она отдавала ему только часть себя, а он хотел ее всю, чтобы его победа была полной.
Отстранившись, он взял ее пальчики, поднес ко рту и начал покусывать и облизывать их.
— Элли?
Наконец она взглянула на него.
— Ммм! Вот так-то лучше! — Он поцеловал ее ладонь и улыбнулся. — Ты уже не гневаешься? — Его голос стал умоляющим, как у напроказившего ребенка.
Он крепко прижал ее к себе, наслаждаясь ароматом ее кожи.
— Нет, — резко выдохнула она и спустила ноги с кровати. — Я лучше уйду.
Девушка встала, подошла к стулу и подняла свою юбку. Он следил за ней взглядом, и желание вновь проснулось в нем. До чего же она хороша!
Кожа ее отливала золотом. Затаив дыхание, он смотрел на нежный изгиб ее ягодиц, на идеальные чаши ее груди.
Взглянув на часы, он решил — Луиза подождет!
— Элли, возвращайся в постель! — скомандовал он.
Она повернулась и смерила его взглядом: он лежал, опершись на локоть, его черные волосы были взъерошены, дерзкие темные глаза не отрывались от ее тела. Элли покачала головой. Ей нравились его теплые и нежные объятия, но ей была нужна его любовь к ней, а не только к ее телу. Его ласки отзывались в ее сердце только холодом и одиночеством. Она отвернулась от него и продолжала одеваться.
— Элли? — Он уже стоял у нее за спиной и не давал застегивать блузку. Потом наклонился и коснулся языком ее шеи — она задрожала.
— Я кому говорю — в кровать! — Ее отказ возбудил его. Он ласково прижался к ней, опустил ее руки вниз, расстегнул блузку и дотронулся до соска. — Пойдем!
Он молча стал подталкивать ее к кровати. Нежно сняв блузку, Пьер с восхищением уставился на ее тело.
— Господи! Ты — прекрасна! — Каждый раз он брал ее с этими словами, совершенно теряя голову. Желание, рождающееся в самой глубине его естества, мгновенно достигало необыкновенной силы, а быстро наступающее освобождение давало такое невероятное наслаждение, какого он никогда не испытывал.
Так было и на этот раз — через несколько минут он скатился с нее. Дыхание его было тяжелым, биение пульса — бешеным; он глядел в потолок и ждал, когда сердце станет стучать медленнее. Элли безжизненно лежала рядом.
Она чувствовала, что он вытягивает из нее все жизненные соки — берет, ничего не давая взамен. Его страсть разрушала, опустошала и иссушала ее, не оставляя ничего. Это было мучительно.
Пьер сел и потянулся за сигаретой. Глубоко затянувшись, он следил за кольцами сигаретного дыма, плывущими по комнате.
— Дорогая, я скоро должен уйти. — Он посмотрел на ее спокойное, бесстрастное лицо, потом взял в руки длинную шелковистую прядь ее волос и накрутил на палец. — Я люблю твою холодную красоту, Элли. Мне не хочется оставлять тебя. — Он наконец нашел слова, чтобы его ложь была убедительна. Потом наклонился и поцеловал ее в макушку. — Но… — Он огорченно пожал плечами.
Пьер легко перебрался через нее и выскочил из постели. Подойдя к столу, он бросил в пепельницу окурок.
— Пойду приму ванну. — Сдернул со стула полотенце и, обмотав его вокруг запястья, направился мыться. Элли следила за его скользящими, отточенными движениями, за сплетением мускулов, играющих под его смуглой кожей. Он напоминал ей пантеру.
