Вот ветер забил всю долину. Перестал рвать, потянул плотно, упруго. Не кидался уже на тальник у реки, не выворачивал его, а просто положил и совсем прижал к земле. Стало слышно, как звенят веревки, из последних сил удерживая вспученную палатку.
Тут Пина увидела черный дым.
Она схватила тяжелое ружье, подняла над головой, зажмурилась, нажала на спусковой крючок. Приклад рвануло из рук, но Пина удержала его, аккуратно повесила ружье на кол, оглядела склон. Никого.
А черный дым выбивало уже от реки до гольцов сплошняком, и он быстро затемнил полнеба, заметно для глаза подвинулся вдоль Учуги, к стану, хотя до фронта, где пластало и откуда разливалась эта чернота, было еще, пожалуй, километров пять. В долине дым тоже густел, его несло мимо и поверх стана, и река затуманилась вся. Шумела она сердито, немирно, как далекая гроза.
С нарастающей тревогой Пина смотрела, как пожар набирает. Вот острые красные языки показались из черноты, лизнули поверх зеленого и спрятались. Может, пожарники выстрела не услышали? Да не должно быть, прокатилось хорошо меж гор.
Родион! Чуть не упал, разогнавшись с горы, бежит к стану, норовит поближе к реке, заворачивает голову на дым, на пожар. Но вот отрезвел будто, идет. Пина зачерпнула воды, и Родион схватил котелок обеими руками. Она оглядывала его неспокойными глазами и на пожар посматривала, удивляясь тому, что Родион ни капельки не переживает.
- Бесполезно! - будто про себя проговорил Родион, бросил котелок и закурил, глубоко затягиваясь. - Бесполезно!
- Что? - испугалась Пина.
- До той хребтинки пока не дойдет, бесполезно поджигать - перехлестнет через полосу.
- А вы?
- Накроет.
- Огнем?
- А то чем же? Верховик! Редкий пожар. Я его один раз только и встречал. Тут надо секунду угадать, когда он начнет воздух отсюда брать. Да ты не бойся! Я же не боюсь. А мужики даже не увидят, как он подходит...
- А ты? - растерялась Пина. - Ты разве будешь тут? А, Родион?
- Ты будешь тут. - Родион перевел взгляд на пожар. - Хорош!
Черный дым вдали раздирало, и клочья его не таяли, и уже видны были скорые подсветы от огня. Сколько еще ждать? Не эту ли хребтину имеет в виду Родион? Вчера прозрачный горный воздух приближал все в долине, и скальный прижим на Учуге, от которого тянулась к гольцам небольшая гривка, был вроде рядом. Сейчас он отдалился, его затянуло, и он едва угадывался. За ним уже бесновался вершинный огонь, но голова пожара еще не показывалась. Солнце меркло, нарождалось снова там, в черно-желтом месиве, и Пина вдруг ясно поняла, что она никогда в жизни не увидит больше такого.
Вот Родион поднял ружье и весь подался вперед.
- Пина, - услышала она, хотя голос Родиона уносило. - Ты тут оглядывайся.
- А что?
- От огня змеи сползают в реку, их может сюда водой натащить.
Пина содрогнулась, взглянув на Учугу, но тут крепко ударил выстрел совсем, оказывается, недалеко. Пина огляделась. Одна. Родион бежал на кручу, к полосе, а ветру будто поставили стену - обвисла палатка, распрямилась лоза по берегу, и деревья на склоне остановились, застыли, словно приготовились суровым молчанием встретить смерть. Пожар, видать, уже перебивал ветру дорогу, вкручивал его в себя и целиком сжирал.
Что же они?..
Но вот из живого леса, там, где угадывалась полоса, показались дымки жалкие синие струйки. Еще и еще. Задымило уже в самом верху, где тайга редела. Наверно, пожарники, бегая по ручью, поджигали сухой завал берестяными факелами - вся полоса быстро обозначилась серым дымом, он стал чернеть и клубиться. Вот и внизу, в самой густоте лесной, хватануло пламя, заглохло и снова показалось. А вот еще огонь! Пина догадалась, что там стоит Родион - он не мог за это время высоко подняться.
Вскоре полосу уже осветило всю. Пламя алыми шелками полоскалось меж деревьев, рвалось сквозь дым, и Пина вдруг заметила, что и дымы и огонь отклоняются почему-то влево, к фронту пожара. Вскоре потянуло совсем хорошо, будто перетолкнуло сюда ветры из широкой долины, в которую бежала Учуга, и вот длинная косая полоса огня взревела, охватила все до вершин, двинулась по склону, разгоняясь быстрей и быстрей навстречу главной огневой волне.
