Штурмовики А-10 Thunderbolt II стремительно пролетели над головой, пушечные установки, разрезая воздух и извергая огненные искры, ревели подобно электропиле.
— Винчестер, — с пыхтением парового двигателя произнес Гил. — Видимо, они потеряли терпение. Мы должны выжить!
— Отпусти меня! — задыхаясь, крикнул Кроссвайт. — Пусть принесут мне костыль.
Они вышли к линии фронта. Враг все еще обстреливал каньон, скрываясь в саду в ста метрах от них, в безопасности от вертолета. Гил и Кроссвайт присели за валуном, досадуя из-за неработающего радиопередатчика.
— Слава богу! — сказал Кроссвайт, ощущая облегчение в теле.
Гил заметил, что Орзу смотрит на них.
— Мне жаль, ваши лошади… — сказал он по-английски и, указав на мертвых животных, всплеснул руками.
Орзу подошел к нему и, развернув того, увидел, что из поясницы торчит пластиковая трубка. Он в удивлении вскинул брови и, похлопав Гила по плечу, сказал что-то по-таджикски. Гил не понял, но по глазам старика догадался, что тот не беспокоился о лошадях — это жизнь, а жизнь подчас очень жестока.
Фарух присоединился к ним.
— Мой дядя спрашивает, что им делать? Мы можем вырваться из окружения, но куда мы пойдем пешком?
— Мы дождемся вертолетов, — ответил Гил.
Фарух поговорил с Орзу, то и дело качая головой и пожимая плечами.
— Дядя спрашивает, что будет с нами? В долине все еще много хезби.
Они стояли, слушая, как ревут за горами двигатели.
— Думаю, они недалеко, — сказал Гил.
— Но они не смогут перестрелять их всех. Пещеры глубокие. Хезби подождут, пока…
Гил схватил Фаруха за руку.
— Не волнуйся. Скажи дяде, что вы все пойдете с нами, я буду с вами. — Он посмотрел на старика и улыбнулся. — Понятно, дядя?
Фарух перевел слова Гила, и старик заулыбался.
— Он говорит, что понятно, племянник.
Они подняли винтовки и поспешили, укрываясь за валунами, обстрелять фисташковый сад.
Через пять минут в небе появилась пара «черных ястребов» с «ночными сталкерами». Из-за деревьев выскочили три гранатометчика. Только благодаря мастерскому маневру пилота удалось избежать катастрофы. Вертолет накренился, набрал высоту, и из открытых дверей на сад обрушился огненный дождь.
Гил тронул Фаруха за плечо.
— Скажи дяде, что сейчас лучше отступить. Вертолеты сейчас спалят сад и поджарят всех, кто там окажется.
Пока он это говорил, из посадки в ста метрах от реки выбежало больше полусотни боевиков, желающих расправиться с предателями-таджиками. Каждый из этих отчаянных пуштунов стремился погибнуть в этой великой битве во славу Аллаха ради того, чтобы спасти душу Афганистана. Снаряды РПГ взрывались между скал, рядом с таджиками. Лишенные другого выбора, они отступили в каньон и попадали на землю.
Карабкаясь по каменистой земле, Фарух вместе с Орзу затащили орущего Кроссвайта обратно в глубь каньона, где, укрывшись за вторым рядом мертвых лошадей, стали бить неприятеля одиночными выстрелами из полуавтоматических винтовок. Оставался последний магазин. Если бы не они, вертолеты «ночных сталкеров» давно были бы сбиты гранатометами.
Гил ощутил, как вибрирует земля в каньоне, и только потом услышал рев турбодвигателей F101 General Electric.
— Ложись! — прокричал он, показывая руками, что нужно упасть на землю.
Два сверхзвуковых бомбардировщика B-1B Lancer пронеслись над долиной, затем над устьем каньона, да так низко, что прежде чем зарыться лицом в землю за трупом лошади, Гил разглядел каждый винтик на фюзеляже. Взрывались бомбы, дрожала почва, и казалось, сама земля трещит по швам. В каньон посыпались камни, таджики заорали что есть мочи, и вдруг взрывной волной из их легких выбило воздух. Гил и Кроссвайт оказались в лучшем положении: они знали, что перед взрывом бомбы следует хорошенько выпустить воздух из легких.
Когда бомбежка закончилась и рев «лансеров» утих, Гил приподнялся и увидел перед собой совершенно незнакомую местность. Больше не было речки и камней — только воронки, напоминавшие лунные кратеры, и грязный ручей. Много таджиков пострадало от взрывной волны, некоторых слегка засыпало камнями, но удивительным образом погибли только пятеро из них.
