— Ну, не совсем. “Пациентка Брейера” не смогла молиться ни на одном из известных ей языков, до тех пор пока ей не пришел вдруг в голову английский детский стишок. И тогда она смогла молиться на английском.
— Ну да… А девочка из деревянного покосившегося домика в Рукомойске не знала английских стишков, и вопрос, на каком языке молиться, перед ней не стоял. Она не знала языков, не умела молиться. Она, едва научившаяся говорить, вовсе замолчала. Ее немота — это симптом ее воспоминаний о чем-то очень страшном?
— Думаю, да! Но!.. — Гор опять заглянул в книгу:
— “Если больная вспоминала в гипнозе, по какому поводу и в какой связи известные симптомы появились впервые, то удавалось совершенно устранить эти симптомы”.
— А мог бы помочь ее излечению, скажем, сеанс в условиях.., реальной обстановки?
— Реальной обстановки? — Гор с удивлением взглянул на Аню.
— Да.
— А вы можете.., и это?
— Надо подумать. Я еще должна над этим поработать.
* * *
— Богул! Что вы думаете о Валентине Осич?
— Валентине?! Вы что, с ума сошли?!
— Ах да, Богул, я ведь вам так и не рассказала о том, как я посетила славный городок Путятинск и господина Кривошеева!
Рассказ Светловой Богул выслушал в гробовом молчании.
— Несколько неожиданно, — наконец сказал он. — Все-таки Валентина такая добродушная, милая, мягкая… Как бы добрая…
— Вот именно, “как бы”! Внешность обманчива. Особенно у преступников. Возможно, такие приятные внешне люди и идут на преступления, учитывая, что их благообразная внешность может служить им хорошей маскировкой. Мол, кто на меня, такого “белого и пушистого”, подумает?! А какой-нибудь Квазимодо, зная, что его из-за злодейской внешности заранее подозревают, напротив, старается жить законопослушно и осторожно.
— Ну как вы любите.., строить теории!
— Факт остается фактом: Осич занимается бизнесом, связанным с продажей детей. Человек, способный решиться на такой бизнес, уже — априори! — не имеет моральных ограничений. И, значит, по мере того, как преступная круговерть его затягивает, становится способным на что угодно! А уж когда речь заходит о том, чтобы спастись, замести за собой следы… Такому преступнику и вовсе не до сантиментов!
— Но как Осич это делала? Ведь ликвидировать человека, не оставив никаких следов, — мало сказать, непросто…
— А что, если.., ей помогала Немая?
— Немая?
— Да! Ведь эта белая глина на ее кроссовках о чем-то говорит?
— Да не так уж много она и говорит, эта ваша глина. Но, допустим. В общем-то, почему бы и нет… Но… Даже учитывая, что Осич помогала Немая. Все равно непросто это исполнить. Где? Каким образом?
— Этого, увы, мы пока не знаем…
— Вот видите…
— Понимаете, Богул… Именно учитывая то, что ей помогала Немая… Мотель “Ночка”! Немая ведь работала в мотеле… Удобное место.
— На что вы намекаете?
— Ну, я не то чтобы намекаю… Но хорошо бы… А что, если я как бы не поставив вас в известность.., на свой страх и риск?
— Да вы с ума сошли! Вы что — с печки свалились? С какой стати? Вы хотите провести в “Ночке” обыск?!
— Ну, хорошо, хорошо, не волнуйтесь вы так, Богул! Я же сказала: я сама.
— Что все-таки это означает — “я сама”? Светлова уклонилась от ответа.
— Нет, определенно вы тут у нас повредились в рассудке! То Осич в убийцы записали, то обыск в “Ночке” затеваете!
— Ну, это мы еще увидим, кто повредился, — обиделась Светлова.
— Кстати, с Осич я буду работать исключительно сам, — строго предупредил Богул на прощание. — Даже близко к ней не подходите. Еще чего доброго… Этак вы весь наш город на уши поставите!
— Тогда, если вас это не затруднит, господин лейтенант, — попросила Светлова, — покажите сотрудникам приюта фотографию Нины Фофановой, может, кто опознает? Нина, знаете ли, тоже мечтала о ребенке. Может, Осич и ей “помогла”, так же, как Кривошеевой?
— Кстати, я не обещал исполнять все ваши желания.
"Кстати, кстати”, — передразнила Анна лейтенанта, распрощавшись. Кстати, ей очень не понравилось, что Богул, прежде охотно включавшийся в “ход ее мыслей” — и это с первого же дня их знакомства (очевидно, у них был родственный интерес к “новеллам тайн”), сейчас просто в штыки принял версию с Осич. Встал на дыбы, можно сказать. И это было очень заметно.
