— Только зачем она разулась?
— Что?
— Я хочу сказать: все, о чем вы говорите, можно было бы сделать и не снимая туфель.
— То есть?
— То есть я хочу обратить ваше внимание, лейтенант, на то, что эта девушка — босая.
— А ведь точно! — лейтенант заинтересованно уставился на босые ступни самоубийцы за рулем.
— Кстати, как вы думаете, где они? — поинтересовалась Светлова.
— Кто?
— Не кто, а что… Туфли!
— А-а… — Лейтенант наклонился, заглянул под сиденье… Пошарил в салоне. — Интересно… — пробормотал он. — Что ж… Будем искать!
— Попробуйте.
— О, с каким недоверием вы это произнесли! Думаете, не найду?
— Да нет, почему же. Я так не думаю. Но если найдете, вас можно будет поздравить с раскрытием преступления.
— Почему?
— Потому что никакое это не самоубийство.
— Чушь! — Лейтенанта явно затягивал спор со Светловой. — Просто она… — Он запнулся.
— Да? Что же именно вам кажется таким простым?
— Возможно, просто была ссора… Девушка выбежала из дома… И решение о самоубийстве было принято спонтанно, под влиянием сильных эмоций.
— Да что вы?! Машина с московским номером. То есть она проехала от дома не одну сотню километров, а потом “спонтанно” покончила с собой? Уверяю вас, проведя столько часов за рулем, человек спонтанно захочет пи-пи, потом поесть, потом спать захочет… А уж потом, если не передумал, — свести счеты с жизнью…. Но это уже будет никак не спонтанно.
— Хорошо… Снимаю слово “спонтанно”. Пусть — обдуманно. Она ехала и обдумывала свое решение. Не обязательно ехала от самой Москвы. Номера в данном случае нам ничего не говорят о том, откуда она ехала.
— Обдуманно? Но мы вернулись к тому, с чего начали! А что все-таки случилось с ее обувью?
— Сколько таких историй! Скандал с дружком в гостинице — и выскакивают из номера в тапочках…
— Ну да, а тапочки она по дороге потеряла… Соскочили. Потому что торопилась.
— Иронизируете?
— Нисколько. К тому же к тапочкам полагается халат. И вряд ли к такому костюму девушка такого класса выбрала бы тапочки… Вообще все у вас не склеивается.. Маникюр у нее свежий, макияж тщательный, на блузке и костюме все пуговицы до единой тщательно застегнуты, а обуться забыла?
— Ну… Хорошо… Пусть она была в туфлях. И в гостях. Возможно, к ней начали приставать… Пришлось уносить ноги. На каблуках особо не попрыгаешь… Сбросила туфли — и босиком!
— И после того как ей удалось унести ноги столь счастливым образом, она решает покончить с собой?!
— Ну, сказался пережитый стресс… Состояние аффекта… Говорят, Некоторые жертвы после такого рода посягательств не хотят больше жить. Развивается склонность к суициду.
— А жгут, которым перетянуты вены?
— Ну, это только подтверждает мою версию!
— Какую именно?
— Сначала была попытка самоубийства. Но потом девушка передумала. Испугалась смерти. И сделала себе эти самодельные жгуты, чтобы остановить кровь… Очень неумелые. Возможно, потому, что у нее уже не хватало сил как следует их затянуть. И доехать до ближайшего населенного пункта она не успела. Не дотянула. Потеря крови.
Лейтенант Богул, пошарив, достал из автомобиля мертвой девицы аптечку, заглянул в нее, перебрал содержимое.
— Ну точно… — пробормотал он себе по нос. — И жгут — из ее аптечки. Сама себе перевязку делала.
— Стас!
Лейтенанта окликнули из патрульной машины.
Аня обратила внимание, что окрик оказался неожиданным не только для нее, но и для лейтенанта — настолько они оба, оказывается, увлеклись разговором.
— Вызов срочный, Стас! Хватит канителиться! По коням!
Коллеги явно напоминали Богулу, что его беседа на обочине дороги затянулась.
— Да подожди ты! — огрызнулся Богул.
— Чего ждать? Там мокруха.., а тут суицид… Элементарный. Отдай труп “Скорой” — и поехали!
— Где я тебе ее возьму, “Скорую”?! А то ты не знаешь, что они иногда только к похоронам успевают. Да и эвакуатора лучше дождаться. Не бросать же иномарку на растерзание.
— А чего с новым вызовом делать будем?
— Ну вот видите… — Лейтенант повернулся к Ане, словно извиняясь за то, что их словесное расследование так бесцеремонно прервали. — Патрульная машина с рацией не может простаивать.
— Я понимаю, — Аня пожала плечами.
