Плавая в пузырях я блаженствовала, пока не заметила Кирелли. И как долго он наблюдает за мной?
— Ты что-то хотел? — получилось как-то излишне игриво, поэтому добавила более сухо, — Мои вещи прибыли?
— Нет еще.
Интересно — почему? Но об этом я узнаю у Феи.
— А прибудут? — теперь вышло кокетливо, и я на себя рассердилась.
— Всенепременно, — заверил меня Кирелли, — Когда-нибудь… Вылезать не собираешься?
Собираюсь, но что ты тут забыл? Хотя, мне ли — человеку благородного происхождения, тушеваться перед простолюдином? Да и чего стыдиться? Красоты своего тела?
Я привстала. Кирелли ничуть не переменился в лице. Даже не смутился.
— Выйди, пожалуйста, — приказала я копируя Ники-Августу, — И вели подать мне одежду. А после я желала бы выпить кофе. Надеюсь, тебя не затруднит распорядиться?
— Затруднит. Здесь, кроме нас, никого нет. Жду тебя в гостиной.
Увидел он, видимо, достаточно, чтобы подогреть свою фантазию… О, Хаос! Элизия, о чем ты только думаешь?.. И почему было не попросить у него полотенце?
Я вышла из купальни и прошлепала в то помещение, где раздевалась. Платья моего не было, как и всего остального. Зато имелась стопка полотенец и явно мужская рубаха. Ни штанов, ни других дамских мелочей к ней не прилагалось.
«Отлично! То, что выше колен он уже разглядел. Пусть теперь полюбуется коленками и ниже. Одан Кирелли! Если в твои планы входит так примитивно меня соблазнить, боюсь, ты сильно разочаруешься в итоге!»— размышляла я, пытаясь справиться со всеми этими мелкими пуговками, пока меня вдруг не пронзила боль!
Резкая, острая прошила живот, словно насквозь, и согнула пополам так, что не отдышаться. А потом накрыло тревогой: «Кирелли!».
Оставив в покое пуговки на рубахе, я помчалась, заглядывая во все помещения:
— Одан!
Он лежал практически на пороге, руками зажимая рану на животе. Я… растерялась. Видеть истекающего кровью Кирелли было до ужаса неприятно, и что-то надо было делать! Как-то остановить эту кровь. Не придумала ничего лучшего, как сорвать с себя рубаху и попытаться перетянуть рану, крови вытекло из него столько, что уже образовалась под нами целая лужа. А потом я накрыла его руки своими, что еще я могла сделать? Приложила голову к его груди. Сердце билось, и он дышал. А потом вплелись посторонние звуки: цокот копыт, лошадиное фырканье, скрип рессоры и крик: «Элизия!».
— Фея? Наконец-то, помоги!
— Ты ранена?
Я оглядела себя — без одежды, вся в крови:
— Не я. Он! Ты понимаешь что-нибудь в лекарском деле? Мне он нужен живой!
Она посмотрела на меня… странно посмотрела.
— Я помогу, надо его перенести, позову возницу, а ты уйди лучше, пока… приведи себя в порядок. Элизия, ты голая!
— О, Хаос! Это не то, что ты думаешь, это не я его…
Она оборвала меня на полуслове:
— Мне все равно. Но если хочешь сохранить ему жизнь, не мешай.
Я оторвала себя от Кирелли и поспешила обратно, в купальню. Кучер уже заносил багаж, а Фейка командовала: что выгружать в первую очередь.
Я ополоснулась, нашла в раздевалке что-то наподобие халата, одела. Потом подумала, что чтобы обмыть рану, нужна вода. И наполнив кувшин, прихватив полотенца, помчалась обратно.
Кирелли уже лежал в гостиной на софе, Фея что-то вливала ему в рот из флакона. Потом молча достала еще один, накапала в кувшин с водой, что я принесла, разрезала сорочку и принялась чистить рану. Кровь вновь засочилась.
— Как? Выживет?
— Посмотрим, — ответила Фея, — А ты что хочешь? Можем вполне безболезненно его сейчас отправить к праотцам. Он даже ничего не почувствует.
— Нет!
— Я так и подумала. Тогда за дело! Раной займусь я, а ты срезай с него одежду, ножницы возьми, и кровь стирай, можешь еще воды принести…
Следующие полчаса я молча выполняла распоряжения Феи.
— Он для тебя что-то значит? — спросила она вдруг.
Хотелось ответить: «Это что-то меняет?», но я сказала просто:
— Да!
— Тогда, — она покопалась в своем саквояже, выудила еще один флакончик и начала втирать содержимое вокруг раны, — Тогда будем штопать!
Дальше смотреть я не могла. Зашивали Кирелли словно старую рубаху, быстро и, как мне показалось — небрежно.
— Его хотели убить, смотри, была бы рана чуть выше, не оживил бы и сам Хаос! И проткнули его мечом, но не «нашим», у этого было узкое, но длинное лезвие.
