— Ненавижу это, — сказала Рега.
За следующие два цикла, проведенные в пути, они еще больше углубились в джунгли, спустились еще ниже, дальше от яркого солнечного света, свежего воздуха и холодного дождя. Они дошли до края мшаника. Дорога обрывалась глубокой темной расселиной.
Распростершись на краю мшаника, вглядываясь в глубину, путники не могли разглядеть, что там внизу. Густая листва сверху почти совсем не пропускала света. Спустившись ниже, они будут путешествовать в почти полной темноте.
— Насколько мы далеко? — спросил Пайтан.
— От гномов? Думаю, примерно еще два цикла пути, — ответил Роланд, всматриваясь в сумрак.
— Ты думаешь? Так ты не знаешь? Человек поднялся.
— Здесь внизу теряется чувство времени. Часоцвета нет, да и вообще никаких цветов нет.
Пайтан промолчал. Он смотрел в расселину, словно темнота, таившаяся в глубине, завораживала его.
— Пойду проведаю Тиросов.
Рега встала, бросив на эльфа короткий многозначительный взгляд, и жестом отозвала брата в сторону. Молча они отошли от края и вернулись на небольшую прогалину, где были привязаны Тиросы.
— План не работает. Ты должен сказать ему правду, — начала Рега, теребя ремни корзины.
— Я?
— Не так громко! Ну, мы должны.
— А как много ты расскажешь ему насчет наших истинных планов, дорогая жена?
Рега смерила брата долгим злым взглядом и сердито отвернулась.
— Просто… признаемся, что мы никогда раньше не ходили этим путем. Признаемся, что не знаем, куда забрели и куда идти.
— Он уйдет.
— Ну и хорошо! — Рега так затянула крепление, что тирос протестующе взблеял. — Надеюсь, он так и сделает!
— Что на тебя нашло? — требовательно спросил Роланд.
Рега оглянулась и вздрогнула.
— А все это место. Я ненавижу его. И… — она отвернулась, рассеянно глядя на крепления, —..эльф. Он другой. Совсем не такой, как ты мне говорил. Он не самодовольный и не заносчивый. Он не боится запачкать руки. Не трус. Он несет дозор наравне с нами, он изрезал ладони об эти веревки. Он веселый и забавный. Он даже готовит, а ты этого никогда не делаешь, Роланд! Он… он симпатичный, вот и все. Он не заслуживает… того, что мы придумали.
Роланд разглядывал сестру, ее смуглую шею и лицо залил румянец. Она опустила глаза.
Роланд взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе, покачал головой и тихо присвистнул:
— Слушай, да ты втрескалась в этого парня! Разозлившись, Рега оттолкнула его руку.
— Нет! Он же эльф.
Напуганная своими собственными чувствами, взволнованная и напряженная, злясь на себя и на брата, Рега говорила с большей горячностью, чем хотела. Когда она произнесла слово «эльф», она словно выплюнула его, как будто отведала чего-то отвратительного и тошнотворного.
По крайней мере так показалось Пайтану.
Эльф встал со своего наблюдательного поста на краю расселины и отправился сказать Роланду, что, по его мнению, веревки слишком коротки и им никак не удастся спустить груз. Он двигался бесшумно, с присущей эльфам легкостью и грацией, разумеется, он и не собирался подслушивать их разговор. Но так уж получилось. Ясно расслышав последнюю реплику Реги, он свернул в тень свисающей эвировой лианы, под прикрытие ее широких сердцевидных листьев, и прислушался.
— Послушай, Рега, мы зашли уже далеко и должны довести дело до конца. Да он от тебя без ума! Он клюнет. Просто застань его одного в темном местечке и дай подножку. Я примчусь и спасу твою честь, и все дела. Он раскошелится, чтобы мы молчали, и дело сделано. На эти деньги и на доход от продажи мы сможем хорошо прожить следующий сезон. — Роланд погладил волосы Реги. — Думай о деньгах, детка. Мы слишком часто голодали, чтобы упустить этот шанс. Ты же сама сказала, что он всего лишь эльф.
Пайтану стало нехорошо. Он торопливо повернул назад, бесшумно двигаясь среди деревьев, почти ничего не видя и не замечая, куда идет. Он не слышал, что ответила Рега своему мужу, но этого было достаточно. Если он увидит, как она смотрит на Роланда, заговорщически усмехаясь, если снова услышит, как она с отвращением произносит слово «эльф», он убьет ее на месте.
Прислонившись к дереву, борясь с внезапным приступом тошноты и головокружения, Пайтан перевел дыхание, удивляясь себе. Он не узнавал себя. Что ему за дело? Значит, эта маленькая шлюшка морочила ему голову? Он раскусил ее игру еще в кабачке, прежде, чем они отправились в путь! Что его так ослепило?
