— Да ну? — Роланд упорно отводил взгляд. Последние слова он произнес одним дыханием, ей вслед. — Мы разберемся с эльфами. Только подожди, пока мы доберемся до звезды.
Алеата в двадцатый раз провела рукой по губам. Этот поцелуй, казалось, пропитал все, подобно вони, — ее одежду, ее волосы, ее кожу. Она не могла стереть прикосновение человека с губ.
— Дай я посмотрю твои руки, — сказал Пайтан.
— Какое тебе дело? — вскинулась Алеата, но все же позволила брату осмотреть стертые, кровоточащие ладони. — Ты меня не защитил. Ты принял их сторону, а все из-за этой шлюшки! Ты позволил этому человеку затащить меня в эту нору!
— Не думаю, что я мог помешать Эпло, — спокойно сказал Пайтан. — Судя по выражению его лица, нам сильно повезло, что он не выкинул тебя за борт.
— Лучше бы выкинул. Лучше бы я умерла! Как милорд и… и Калли… — Алеата опустила голову и заплакала. — Что это за жизнь! — Она схватила край своей разорванной, мятой и грязной юбки, потрясла ею и всхлипнула. — Мы живем в грязи, как люди! Ничего удивительного, что мы опустились до их уровня! Животные!
— Теа, не говори так. Ты не понимаешь их. — Пайтан хотел утешить ее. Алеата оттолкнула его:
— Да что ты знаешь? Ты же ослеп от вожделения! — Алеата утерла губы рукой. — Фу! Дикари! Я ненавижу их! Я их всех ненавижу! Нет, не подходи ко мне. Ты теперь ничем не лучше их, Пайтан.
— Тебе придется привыкнуть к этому, Теа, — раздраженно сказал он. — Одна из них станет тебе сестрой.
— Ха! — Вскинув голову, Алеата холодно посмотрела на него, сжав губы, и стала вдруг ужасающе похожа на старшую сестру. — Только не я! Если ты женишься на этой шлюхе, у меня не будет брата. Я никогда не посмотрю на тебя, даже словом не перемолвлюсь!
— Ты не можешь так думать, Теа. Все, что осталось у нас от нашей семьи, — это мы.
Отец… Ты же видела… с ним неладно.
— Он сошел с ума. А будет еще хуже, когда мы доберемся до этой вашей звезды, на которую ты нас тащишь, а мамы там не будет! Это убьет его, скорее всего. Что бы с ним ни случилось, ты будешь в этом виноват!
— Я хотел, как лучше. — Эльф побледнел, его голос задрожал и пресекся.
Алеата с раскаянием посмотрела на него и пригладила его растрепавшиеся волосы. Она прижалась к нему.
— Ты прав. Все, что у нас есть, — только мы сами, Пайт. Останься со мной. Не возвращайся к этой человечке. Она просто играет с тобой. Ты знаешь, каковы людские мужчины. То есть… — она вспыхнула, —..то есть ты знаешь, каковы их женщины. Когда мы доберемся до звезды, мы начнем жизнь заново. Мы будем заботиться о папе и заживем счастливо. Может быть, там будут другие эльфы. Богатые эльфы, куда богаче эквиланских.
И у них будут великолепные дома, и они пригласят нас к себе. А эти отвратительные, дикие люди уползут обратно в свои джунгли. — Она положила голову брату на грудь и снова вытерла губы.
Пайтан ничего не сказал, позволив ей помечтать. Когда мы доберемся до звезды, подумал он. Что с нами будет, когда мы доберемся до звезды?
Менши всерьез приняли угрозу Эпло насчет того, что корабль может упасть с неба. В корабле установился вынужденный мир — мир, который отличался от войны только тем, что был менее шумным да кровь не лилась. Если бы взгляды и пожелания были оружием, вряд ли кто-нибудь на борту остался в живых.
Люди и эльфы игнорировали друг друга. Рега и Пайтан держались порознь, действуя всегда осмотрительно и мудро — не то по обоюдному согласию, не то потому, что барьер, разделявший их народы, стал слишком высоким, чтобы они могли преодолеть его.
Случайные драки, вспыхивавшие среди горячей молодежи, быстро пресекались старшими.
Но стоило заглянуть в глаза — эльфу ли, человеку, — чтобы понять: этот мир недолговечен.
— Когда мы доберемся до звезды…
О свадьбе речь больше не заходила.
