— В Спарту! Я ждал этого дня целую вечность. Девушки, которые родились в год моего отъезда, давно стали матерями. Я не могу больше ждать.
Он снова сделал жест рукой в мою сторону, и я заняла место рядом с ним.
Возвращение. Возвращение по той же дороге, на которую я надеялась больше никогда не ступать. Менелай обнял меня за талию.
— Мы начнем новую жизнь, — прошептал он мне на ухо. — Так, словно прошлого не существует.
Я посмотрела на него, на изрезанное морщинами лицо и поредевшие волосы.
— Прошлое существует, — ответила я, но, не желая спорить, добавила: — Что-то нас ждет? Мне страшно.
— Скоро узнаем.
Он сжал поручень колесницы и пристально посмотрел вперед.
Перед последним подъемом нашим взорам открылась Спарта. Безмятежная и прекрасная, она спала, раскинувшись на берегу Еврота. Быстрая река ловила своими водами лунный свет и, играя, возвращала его нам. И крепость, и дворец, расположенные на вершине, были хорошо видны.
— Давай подождем здесь, — попросила я Менелая. — Лучше приедем, когда рассветет, когда во дворце все проснутся.
— Ждать рассвета, чтобы вернуться в собственный дворец? Какая глупость!
Он резко дернул поводья, и лошади тронулись с места, одолевая последний подъем.
Когда мы подъехали к воротам, было еще темно. Я обратила внимание, что ворота прежние: деревянные, выкрашенные в красный цвет. Менелай позвал стражников, и они, протирая глаза со сна, открыли ворота, не особенно интересуясь тем, кто мы такие.
Во дворе стояла тишина, только поскрипывали колеса нашей повозки. Все было залито светом полной луны, холодным белым светом.
«Ты вернешься в полнолуние». Да, я покидала Спарту в полнолуние и возвращаюсь в полнолуние, как предсказано.
Мы сошли на землю. Передо мной дворец, который я не ожидала снова увидеть. Он замер во сне.
Я медленно приближалась к нему. Неужели он ничуть не изменился? Прошедшее должно наложить отпечаток на его камни.
Мы открыли дверь и вошли во дворец. Ничего не изменилось. Будто мы с Менелаем покинули его вчера. Так же медленно я прошла по коридорам. Вошла в спальню. Свет луны падал на кровать.
— Утром узнаем все, — сказал Менелай.
Полоска лунного света переместилась. Скоро она покинет комнату, и наступит утро. Смогу ли я вынести то, что мне готовит грядущий день? Где Гермиона, уже взрослая женщина? Я хотела увидеть ее, обнять и в то же время боялась встречи с ней. Я знала, что она меня ненавидит. Разве может быть иначе?
Взошло солнце, которое не предвещало ничего хорошего. В его свете нам предстоит узнать правду. Менелай, исполненный тревоги, но все же более спокойный, чем я, переоделся и привел себя в порядок. Я не находила себе места.
Вошел отец: слуги сообщили ему о нашем возвращении. В первое мгновение я не узнала его в согбенном старце. Он не мог прямо держать голову и потому смотрел на нас искоса.
— Здравствуй, дочь! — сказал он слабым, ломким голосом.
— Здравствуй, отец.
Я сжала его костлявую руку.
Теперь, подойдя ближе, я поняла, что он почти слеп: его глаза были наполовину затянуты бельмами.
Он обнял меня, и под его одеждой я почти не ощутила плоти.
— Дочь моя, — шептал он, потом отстранился, посмотрел на меня. — Ты, кажется, постарела? У тебя седые волосы?
— Да, батюшка, — рассмеялась я впервые за долгое время. — Ведь прошло много времени!
— Я плохо стал видеть, но замечаю серебристые пряди в твоих золотых волосах и морщины на лице.
— Ты не так плохо видишь, отец! Расскажи мне, как вы жили.
— Дитя мое… — Его глаза наполнились слезами. — Мы не столько жили, сколько умирали. Столько смертей… Умерла твоя мать, умерли твои братья. А твоя сестра Клитемнестра стала убийцей. Она убила Агамемнона, когда он вернулся.
— Что? — воскликнул Менелай.
— Да, это так. Гера спасла Агамемнона во время ужасной бури, когда потонуло множество кораблей, а ваш корабль унесло в неизвестном направлении. Сигнальные костры известили Клитемнестру о том, что муж возвращается. Агамемнон высадился; он привез из Трои много трофеев и эту женщину, Кассандру… Клитемнестра устроила ему торжественный прием, сделала вид, будто обрадовалась мужу. Она расстелила для него пурпурный ковер и отвела в баню, где молодые рабыни подогревали для него воду. Кассандра же отказалась входить во дворец. Она кричала, что чувствует запах крови и что проклятие Фиеста нависло над пиршественным залом. Когда Агамемнон уже выходил из бассейна, Клитемнестра выступила вперед, словно собираясь обтереть его полотенцем, и набросила на него сплетенную ею сеть. Агамемнон в ней запутался, как рыба, и Эгисф дважды ударил его обоюдоострым мечом. Агамемнон упал в бассейн, отделанный серебром, а Клитемнестра отрубила ему голову топором.
