— Еще немного подождем, — сказала она. — А потом поднимемся в гору. До наступления темноты мы должны проделать половину пути.
Предводительница подняла над головой незажженный факел.
— Подъем будет становиться все круче и каменистее. Факелов хватит только на половину пути. Поэтому пока не будем их зажигать.
— А когда мы придем… на место? — робко спросила женщина, судя по голосу — совсем юная.
— Ты все узнаешь в свой черед. Но о том, что узнаешь, нельзя никому рассказывать. Все, что вы увидите на горе, должно остаться тайной. Все, что вам здесь откроется, должно сгореть на погребальном костре вместе с вашим телом.
Предводительница отбросила капюшон и открыла резкое, волевое лицо.
— Вы поняли, дочери мои?
— Да, Матушка, — откликнулся хор.
Матушка? Как ее зовут? Она являлась хранительницей ритуала, но к ней никто не обращался по имени.
— Вперед! — скомандовала она и направилась в чащу леса.
Она шагала напрямик. Мы следовали за ней. Среди густых деревьев стало совсем темно. Верхушки сосен покачивались на фоне неба. Мы молчали и старались поспевать за Матушкой.
Я посмотрела на Андромаху, восхищаясь ее чистым строгим профилем. Они с Гектором словно созданы друг для друга. Если у них родится ребенок, он будет прекрасен! Лишь бы только этот ритуал — или как он называется — помог им. И мне с Парисом… Андромаха тоже взглянула на меня и понимающе улыбнулась.
Подъем был трудным. Скоро я задохнулась, лицо покрылось потом. Я откинула капюшон, чтобы меня обдувало ветром. В такой темноте можно было не прятаться. Камни скользили под ногами. Однажды я чуть не упала, и Андромаха подхватила меня.
Мы очутились на плоской площадке. Долина виднелась далеко внизу, окутанная голубой дымкой.
— Давайте зажжем наши факелы, — сказала Матушка.
Она опустилась на колени, положила на камень горсть сухого мха, потерла прутиком о кусок дерева. Появился дымок, затем огонь. Она поднесла к нему конец своего факела, а когда он занялся, жестом подозвала соседку и зажгла ее факел.
— Теперь зажги все факелы, — приказала Матушка.
Женщина обошла нас, прикасаясь своим факелом к нашим. И вот все они запылали, и вокруг нас сделалось совсем светло.
— Когда поднимемся на вершину, прошу вас принять все, что будет там происходить, — промолвила предводительница. — Больше ничего не могу вам сказать, только одно: та из вас, которая не отдастся происходящему сполна, ничего и не получит взамен. Поэтому не сдерживайте себя, не сопротивляйтесь.
Факелы разбрасывали искры, и они танцевали вокруг нас, как маленькие шаловливые духи. Сосны стонали и качались, наклоняя стволы, словно танцоры.
— Еще, еще выше, — звала Матушка. — Не замедляйте шаг.
Мы стремились за ней, череда факелов извивалась, как огненная змейка.
Путь становился все более крутым и узким. Нам приходилось карабкаться, держа факел в одной руке, а другой хватаясь за торчавшие корни деревьев или каменные выступы. Наступила темнота, даже луна спрятала свое лицо. Звезды от этого казались ярче, но не могли осветить нам путь, чтобы мы не спотыкались.
Обогнув камень, мы попали на узкую тропинку, которая вилась до самой вершины горы. Ее венчали нагромождения камней и искривленные стволы сосен, сцепившихся друг с другом. Ветер свистел в ушах, взметал полы наших плащей.
— Играйте, дочери мои, сестры мои! — велела Матушка.
Несколько женщин вынули из-под звериных шкур цимбалы, флейты, маленькие барабаны и заиграли. Сначала они играли негромко, и звуки музыки едва перекрывали шум ветра и крики ночных птиц, которые кружили над горой.
Никогда раньше я не слышала подобной музыки. Сладостное звучание флейты пронзали резкие металлические звуки цимбал, а барабаны, обтянутые козлиной кожей, отбивали ритм, который то нарастал, то отступал.
Некоторые женщины воткнули факелы в землю, образовали просторный круг и начали двигаться. Они плавно покачивались из стороны в сторону, вперед-назад, хлопая в ладоши и завывая. Ветер растрепал их волосы, женщины двигались все быстрее и быстрее, музыка звучала все громче и настойчивее. То барабаны набирали силу, их звук заглушал все прочие, то стон флейты брал верх над барабанным боем, то и барабаны, и флейта отступали перед цимбалами.
