Елена Троянская - страница 155
— К тому же потом невеста убегает с тем, кто даже не участвовал в испытаниях! Забавно, правда? — рассмеялась Лаодика.
Гекуба строго посмотрела на нее.
— «Забавно» в данном случае — не самое подходящее слово.
— О, я хотела сказать, что это замечательный… и смелый поступок! — не сдавалась Лаодика, несмотря на осуждение матери.
— Я надеюсь, ты не собираешься повторять этот поступок, — бросила Гекуба.
— Все может быть, если вы не откажетесь от плана выдать меня за фракийца! Матушка, я не хочу уезжать из Трои! Не отсылайте меня во Фракию!
— И правда, троянки всегда выходят замуж за троянцев, и наоборот, таков обычай, — вмешалась Креуса. — Даже Энея можно считать троянцем, их род близок нашему.
— Это верно. Дарданцы не считаются чужестранцами. Лаодика, может, тебе выбрать мужа из дарданцев?
— Дарданец, конечно, лучше фракийца, но он все равно не троянец.
— Не понимаю я ваше поколение! — пожала плечами Гекуба. — Я была моложе тебя, Лаодика, когда покинула Фригию, чтобы стать невестой Приама. Я не хныкала из-за тога, что приходится уезжать от отца с матерью. В чем дело? Даже мои сыновья, по-моему, не хотят жениться!
— Нам так весело живется здесь, в детских комнатах — я хочу сказать, покоях! — воскликнула Лаодика.
— Да, сестра! Не уезжай от нас! — подала голос малышка Филомена.
— Что мне с вами прикажете делать? — вздохнула Гекуба. — Хоть Гектор женился. Да вот теперь Парис… Елена, хоть ты скажи им. Ведь ты не увиливала от замужества, когда пришло время?
Я хотела сказать что-либо приятное для всех, но понятия не имела что. Ничего не оставалось, как сказать правду.
— Я тоже не хотела покидать родной город и поэтому — не только поэтому, конечно, но и поэтому тоже — из всех женихов выбрала того, кто меня не увезет из Спарты.
— Значит, не Париса! — заговорила Илона, и по ее тону я поняла, что она настроена враждебно — одной неясностью стало меньше.
— Нет. Это был не Парис. Я выбрала своего первого мужа. Второго мне послали боги…
— Давайте обсудим мое свадебное платье, — перебила Лаодика, указывая на стол с тканями. — Может, лучше начать с выбора платья, а не жениха…
И девушки, весело болтая, с явным облегчением принялись разматывать рулоны с материей. Гекуба подошла ко мне.
— А ты не хочешь высказать свое мнение? — спросила она.
— Лаодика будет хороша в любом наряде, поэтому ошибиться с выбором невозможно.
— Это пустая отговорка, — возразила Гекуба. — Ей нельзя носить красное, и коричневое тоже не идет.
Что бы я ни сказала, Гекуба отрицала или возражала. Это было невыносимо. Для чего же она позвала меня?
— Теперь, когда ты член нашей семьи, — заговорила Гекуба, — девочкам следует получше познакомиться с тобой. — Помолчав, она продолжила: — Запретный плод всегда более привлекателен. Лаодика восхищается тобой сверх меры. Это вредно для нее. Я не могу не принимать жену Париса, но я покривлю душой, если скажу, будто желаю, чтобы мои дочери походили на тебя.
— Честность — вот добродетель, — ответила я, не в состоянии скрыть обиду.
Я хотела прибавить: «Как и доброта. Иногда они вступают в противоречие друг с другом. Ради доброты я пожертвую честностью и не скажу, что думаю о тебе и твоем поведении».
— Мы понимаем друг друга, — кивнула Гекуба.
На самом деле мы, конечно, не понимали друг друга. Я не могла постичь подоплеки ее характера и поступков, а она, я чувствовала, ничего не знает и не хочет знать обо мне.
— Ты ведь беременна уже?
— Что значит «уже»?
— Я полагаю, это случилось еще в Спарте и стало одной из причин побега.
— Если б это случилось еще в Спарте, сейчас ты бы видела все своими глазами.
Эта женщина бесцеремонностью и высокомерием стала вызывать у меня отвращение.
— Жаль. Роди Парису сына, и он пожалеет, что бежал с тобой. — Она чопорно кивнула. — Уж я-то знаю.
— Ты очень плохо его знаешь. Если честно, не знаешь совсем.
— Это ты не знаешь его. Боги порой делают нас слепыми.
— Матушка! — позвала Лаодика, подбегая с рулоном бледно-желтой материи, который прижимала к груди. — Вот то, что надо! Теперь осталось только найти подходящего к этому платью жениха!
Приближалось время большой торговой ярмарки в Троянской долине. Незадолго до конца лета, пока не закрылся на зиму судоходный сезон, тысячи людей заполнили луга у подножия цитадели. Они прибыли из Вавилона, Тира, Сидона, Египта, Аравии и Эфиопии. Они выставили свои товары напоказ на потребу покупателей, и на короткое прекрасное время Троя стала столицей мира.
