К нашему возвращению большой внутренний двор дворца — не тот, в который выходили покои царских детей, а другой — был превращен в пиршественную залу. Перед новым алтарем стоял бык, спокойно ожидая, когда его принесут в жертву. Рога украшены цветами, голова гордо поднята. Жрецы стояли рядом, костры для жарки мяса уже были разведены. Животное смотрело на огонь, который скоро коснется его туши, совершенно безмятежно. Так человек, ничего не подозревая, гуляет на поляне, где ему предстоит расстаться с жизнью, и беззаботно рвет цветы.
— Елена, вот мой старший сын, Гектор.
Приам указал на темноволосого мужчину.
— А это, Гектор, избранница твоего брата.
— Отец, почему ты представляешь его так скромно? — вмешался Парис. — То, что он старший, — не самое важное. Почему ты не воскликнешь «Вот моя гордость, отрада моей старости, сила и слава Трои!»?..
— Старший сын Приама — этого вполне достаточно, — перебил Гектор.
У него оказался приятный голос: не слишком грубый, но и не слишком вкрадчивый. И то и другое портит привлекательного мужчину. В лице Гектора я не уловила сходства ни с Приамом, ни с Гекубой, ни с Парисом.
— Добро пожаловать в Трою! — сказал он мне. — Мне кажется, богиня признала тебя троянкой.
Это было вежливое, но преждевременное предположение.
— Благодарю за добрые слова.
Чем долее смотрела я на него, тем привлекательнее он мне казался. В нем не было никаких недостатков, ничего оскорбляющего зрение. Даже уши имели идеальную форму, словно вырезанные по образцу.
— Ты глаз от него не можешь оторвать! — пробурчал Парис. — Подпала под его чары, как все в Трое.
Он правда обиделся или дразнил меня?
— Брат, но богоподобным называют тебя! — улыбнулся Гектор.
Улыбка преобразила его лицо, из привлекательного сделав неотразимым.
— А еще златокудрым Парисом! — Гектор рассмеялся, но по-доброму.
— Но мужчины не пойдут за мной.
— Да, за тобой ходят только женщины.
Гектор пожал плечами — необыкновенно широкими, как я заметила, — и обратился ко мне:
— Моя госпожа, мы понимали, что его избранницей может быть только та женщина, которая превзойдет его красотой, а до тебя таких не встречалось.
— Я имею в виду — мужчины не пойдут за мной в бой, тихо проговорил Парис.
Его горечь была искренней, веселость покинула его.
— Мы не воевали с тех пор, как ты поселился с нами. Откуда же ты знаешь, что не можешь повести солдат в бой?
— Я-то могу их повести. Но пойдут ли они за мной?
— А это, братец, можно выяснить только на деле. Потерпи. Правда, думаю, случай представится не скоро — в окрестностях Трои все спокойно. Это радует, как тихий вечер после жаркого дня.
— Гектор больше всего любит это время суток. — К нам подошла высокая женщина, ростом почти не уступавшая самому Гектору.
Афина! — мелькнуло у меня в голове. Но только Афина благородная и ясная, а не та грубая статуя, которую я видела в храме.
— Андромаха, моя жена, — сказал Гектор и обнял жену за плечи.
— Добро пожаловать в Трою! — проговорила Андромаха. — Я тоже приехала в Трою. Моя родина — Гипоплакийские Фивы, где киликийцами правит царь Ээтион, мой отец.
— Этот город находится возле Плака, хребта южнее горы Ида. Андромаха любит горы и леса с детства. Когда она начинает сильно скучать по ним, мы отправляемся на гору Ида. Там лесов, ручьев и подъемов предостаточно.
Гектор притянул Андромаху к себе.
— Или ты не согласна со мной?
— Леса родины — это леса родины. Их ничем заменить нельзя, — ответила Андромаха. — Хотя деревья везде одни и те же.
— У меня на родине тоже есть горы и леса, — сказала я. — Вершины Тайгетских гор так высоки, что покрыты снегом круглый год. А на склонах растут сосны и дубы.
— Я нашла в Трое все, чего искала, — улыбнулась Андромаха. — Возможно, и с тобой так будет.
Покой ночи прорезало отчаянное мычание. Такого громкого вопля я никогда не слышала и непроизвольно сжалась. Жертвенного быка закололи.
Возле временного алтаря образовалась суета. Жрецы должны выдержать все ужасное, что связано с ритуалом жертвоприношения: кровь, дымящиеся внутренности, разделка туши. Даже на изрядном расстоянии чувствовался запах крови. Накатил приступ тошноты, и я приложила руку ко рту.
