Старый Гао никогда раньше не видел увеличительного стекла и подошел посмотреть на пчелу, такую черную и такую сильную и столь отличающуюся от тех, что водились по всей долине.
— Одна из ваших пчел?
— Да, — подтвердил старый Гао, — или очень похожая.
— Тогда мы позволим ей самой добраться до дома, — решил чужак. Так и не дотронувшись до пчелы, он спрятал увеличительное стекло.
Отель «Крофт»
Ист-Дин, Суссекс
11 августа 1922 г.
Мой дорогой Ватсон!
Нашу вчерашнюю дискуссию я принял близко к сердцу, хорошенько обдумал и готов изменить точку зрения.
Я разрешаю вам опубликовать отчет о происшествиях 1903 года, включая последнее дело, непосредственно перед моим отходом от дел, на следующих условиях.
В дополнение к обычным изменениям, необходимым для того, чтобы скрыть реальные имена и места действия, я предлагаю изменить весь сценарий (речь о саде профессора Пресбери; более уточнять не стану), выведший нас на обезьяньи железы или на сыворотку из семенников обезьяны или лемура, присланную неким загадочным иностранцем. Возможно, обезьянья сыворотка заставила профессора Пресбери передвигаться на манер обезьяны — кстати, может, назвать его Человеком Крадущимся? — и позволила ему лазать по стенам домов и деревьям. Я даже готов предположить, что у профессора начал отрастать хвост, но такой поворот чересчур фантастичен даже для вас, Ватсон, хотя и не более фантастичен, чем многие затейливые отступления, коими вы украшаете ваши истории, которые в противном случае превратились бы в скучные описания событий моей жизни и работы.
И еще: я написал следующую речь, которую должен произнести в конце вашего повествования. Позаботьтесь о том, чтобы речь эта обязательно вошла в текст. В ней я выступаю против слишком долгой жизни, а также против глупых побуждений, которые толкают глупых людей на глупые действия ради продления своих глупых жизней.
«Здесь кроется опасность для человечества, и очень грозная опасность. Если человек сможет жить вечно, если юность станет достижима, тогда стяжатели и сластолюбцы, охочие до земных благ, захотят продлить свой никчемный век. И только человек одухотворенный не сойдет с пути истинного. Это будет противоестественный отбор! И какой же зловонной клоакой станет тогда наш бедный мир!»
Нечто подобное, полагаю, меня успокоит.
Пожалуйста, покажите мне окончательный вариант перед публикацией.
Остаюсь вашим другом и самым покорным слугой,
Шерлок Холмс.
Лишь поздним вечером они добрались до пасеки старого Гао. Ульи, серые деревянные коробки, стояли за строением, таким жалким, что оно не тянуло даже на лачугу: четыре столба, крыша, полотнища из промасленной ткани, чтобы хоть как-то укрыться от весенних дождей и летних бурь. Небольшая угольная жаровня служила источником тепла, если накрыться вместе с нею одеялом, и местом для приготовления пищи. Стоявший в центре деревянный топчан с древней керамической подушкой служил кроватью, когда старый Гао оставался заночевать рядом с пчелами осенью, во время сбора основного урожая. Меда он добывал немного, если сравнивать с ульями двоюродного брата, но на процеживание через ткань растолченных в вязкую смесь сот в принесенные загодя снизу ведра и кувшины уходило два или три дня. В заключение он нагревал все, что оставалось (клейкую мешанину, пыльцу, грязь и останки пчел), в горшке с водой, отделял воск от сладкой водицы, которую отдавал обратно пчелам. Мед и восковые кубики уносил вниз по склону в деревню, на продажу.
Старый Гао показал варвару свои одиннадцать ульев и безучастно наблюдал, как тот, надев маску, открывает их, рассматривает через увеличительное стекло сначала пчел, затем содержимое выводковой камеры и, наконец, матку. Он не испытывал ни страха, ни неудобства: действовал не спеша и спокойно. Пчелы его ни разу не укусили, и он не раздавил ни одной. Это произвело впечатление на старого Гао. Он полагал, что варвары — существа непостижимые, загадочные и таинственные, но чужак казался счастливым, когда возился с пчелами. Его глаза сияли.
Старый Гао разжег жаровню, чтобы согреть немного воды. Но задолго до того, как угли успели раскалиться, чужак, в свою очередь, вытащил из мешка некое устройство из стекла и металла, наполнил верхнюю половину водой из родника, зажег огонь, и вскоре вода забулькала и закипела. Чужак достал из мешка пару жестяных кружек, листья зеленого чая, обернутые в бумагу, положил их в кружки и залил горячей водой.