Кем вы станете без чужого обличья?
Алан Брэдли
Перевод М. Вершовского
И как давно он наблюдает за мной?
Я стоял здесь уже с четверть часа, безразлично переводя взгляд с маленьких мальчиков в матросских костюмчиках на их сестер в фартучках, глядя, как все они, под пристальным надзором целого батальона нянь и нескольких матерей, бродили, словно карликовые гиганты, подгоняя свои игрушечные кораблики, сгрудившиеся в Серпентайне[2].
Дунул внезапный ветерок, закруживший опавшие листья и принесший едва ощутимую прохладу в этот идиллический день ранней осени. Я поежился и поднял воротник, волоски на моей шее вздыбились.
Точнее было бы сказать, что поднятый воротник заставил их улечься на место, но оттого, что до этого момента я не чувствовал своих стоявших дыбом волос, мне стало еще больше не по себе.
Может быть, это произошло потому, что на прошлой неделе я присутствовал на демонстрации профессора Малабара в «Палладиуме». Его необъяснимые контакты с невидимым миром заткнули рты даже самым ярым скептикам, к которым я, уж можете мне поверить, никогда не относился.
Должен признаться, что я всегда верил в теорию о том, что из глаз смотрящего исходит некая сила, улавливаемая еще не открытой наукой чувствительной точкой на шее человека, за которым наблюдают, — феномен, который, я убежден, вызван особыми свойствами магнетизма, принципы которого нами еще не вполне осознаны.
Короче говоря, я знал, что на меня внимательно смотрят, — факт, сам по себе, не обязательно неприятный. Что, если на меня положила глаз одна из аккуратно одетых нянечек? Хотя ныне я более консервативен, чем прежде, я прекрасно знаю, что выгляжу все еще весьма внушительно. Во всяком случае, когда сам этого хочу.
Я медленно повернулся, стараясь, чтобы мой взгляд скользил поверх голов гувернанток, и, завершив свой сканирующий полукруг, убедился, что все они заняты либо болтовней, либо чтением.
Тогда я стал изучать их более пристально, обратив особое внимание на ту, что сидела одна на скамейке, склонив голову словно в безмолвной молитве.
Именно в тот момент я его и увидел: за лебедями, за игрушечной подводной лодкой.
Он тихо сидел на скамейке, сложив ладони на животе, его полированные туфли составляли идеальный прямой угол с гравийной дорожкой. Адвокатский секретарь, подумал было я, хотя его аскетическая худоба никак не стыковалась с юриспруденцией.
Сам он явно хотел остаться незамеченным (будучи мастером этого искусства, я сразу это понял), но его взгляд — на удивление пронзительный — был взглядом орла: жестким, холодным, объективным.
Внезапно, к ужасу своему, я почувствовал, как ноги сами несут меня по направлению к незнакомцу и его скамейке, словно он призывал меня каким-то неведомым оккультным устройством.
Еще мгновение, и я… стоял перед ним.
— Чудесный день, — сказал он голосом, вполне подходящим для шекспировской сцены, однако, при всей его глубине, слегка искусственным. Помолчав, он добавил: — После дождя всегда особенно остро чувствуешь запах города.
Я вежливо улыбнулся. Все мои инстинкты умоляли меня не затевать разговора с этим словоохотливым незнакомцем.
Он подвинулся, прикоснувшись к деревянному сиденью длинными пальцами.
— Садитесь, прошу вас, — сказал он, и я подчинился.
Я достал портсигар, вынул сигарету и похлопал по карманам брюк в поисках спичек. Словно по волшебству спичка «Люцифер»[3] зажглась в его руке, и он дал мне прикурить.
Я протянул портсигар ему, но он вежливо отказался. В осеннем воздухе повисла струйка дыма.
— Похоже, вы пытаетесь избавиться от этой вредной привычки?
Должно быть, я выглядел совершенно ошарашенным.
— Запах бергамота[4], — произнес он. — В Америке это называют «чай осуиго»; там его отвар пьют исключительно ради удовольствия. Бывали в Америке?
— Не был давно, — сказал я.
— А… — Он кивнул. — Так я и думал.
— Похоже, вы очень наблюдательный человек, — рискнул заметить я.
— Стараюсь поддерживать форму, — сказал он, — хотя это уже не так легко, как в молодости. Странно, не правда ли, что, по мере того как прибывает опыт, чувства словно притупляются? Их нужно тренировать, играя ими, как этот паренек, Ким. Из Киплинга. Вам нравится Киплинг?
