Брюс машинально потрогал край шляпки каменного гриба, что выпятился из земли рядом. Надавил, навалился… Гриб тихо хрупнул и развалился, обнажив крупяную известковую мякоть.
М-да… Человек все же не черепаха. Хотя…
Брюс запрокинул голову, прикидывая. Склон не казался таким уж крутым. Поверхность его комкали складки. Кроме грибов там рос цепкий кустарник. Мраморная ящерица, словно поддразнивая, ловко заскользила по боку горы вверх.
А почему бы и нет?
Все еще колеблясь, Брюс машинально оглянулся, подыскивая седловину между вершинами поплоще, и вдруг заметил, как от кромки леса отделились всадники. Может, и обычные путники, но дожидаться и уточнять не захотелось. Глубоко вздохнув, Брюс поставил ногу на первую из грибных шляп и под зловещий хруст торопливо перенес вес на вторую ступню, успевшую утвердиться на небольшом изгибе скалы.
…Наверх Брюс выбрался измотанный, исцарапанный и злой, как василиск. Настолько пристрастившийся выискивать удобные уступы и полочки, что готовый превращать в прочный камень все, что попадается на глаза. К сожалению, здесь и так все было каменное.
Гнездо скатов рассыпалось изъеденным непогодой мраморный остовом. Задерганные ветрами деревца жались к его уцелевшим обломкам.
Зато какой вид!
Пологие отроги рукотворных гор охватывали долину подковой. Древний город лежал в низине, словно выточенный из кости. Величественный, роскошный, прекрасный… Заброшенный. Сверху было хорошо заметно, что обитавшие в городе люди обжили едва ли десятую его часть, сгрудившись в центре.
К сожалению, с внутренней стороны склоны оказались на порядок круче, чем с внешней. И здесь заниматься альпинизмом без снаряжения смогла бы разве что давешняя ящерица.
Разочарованно потоптавшись по краю, Брюс с опаской заглянул вниз. Из-под подошвы с мерзким шелестом осыпалась земля, начиненная мелким щебнем.
Нет, так дело не пойдет… Надо искать другой способ спуститься. Вон, вроде, там есть удобная ложбинка…
Действительно удобная, иначе с чего в ней засел здоровенный горный краб с детенышами? Семейство дружно выставило кварцевые клешни. Вряд ли они намеревались аплодировать неслыханной смелости незваного гостя…
Брюс и не стал ее демонстрировать, а попятился, оскальзываясь.
Порывисто дунул ветер.
Возглас, может, и почудился — на такой высоте едва ли его расслышишь, — но, обернувшись по наитию, Брюс заметил, что всадники почти добрались до городских ворот. Всего их было около двух десятков. И двое — верхом на гиппогрифах.
Видно, матушка Элии, баронесса Загорская, и впрямь настойчивая женщина, если подняла на поиски дочери такое количество магов. Или это по душу Брюса? Или они вообще по своим делам?
Как и Брюс, шагов за двести почуяв неладное, всадники сбавили ход, закружив на месте. Один поднял голову, озираясь. Показалось, или он махнул рукой? Нет! Не показалось. Всадники повернули вправо. Один из гиппогрифов чуть поотстал, наездник резко качнулся, и упругая плеть ветра едва не сшибла Брюса с ног.
Так. Вот это влип… Наружу нельзя, внутрь — невозможно.
Должен же быть хоть какой-то спуск! Брюс побежал по кромке обрыва, надеясь отыскать хотя бы намек на возможность соскользнуть. Усилившийся ветер пригибал к земле кустарник, швыряя в лицо горсти песка. Запахло дождем. Кроме воздушного, там, внизу, затеял охоту и водяной маг.
Здесь, на гребне горы, Брюс как на ладони. Не ветром снесет, так водой смоет.
Брюс выругался в голос. Ему нужно вниз! Прямо сейчас, пока не…
…Проклятье! Нельзя же так буквально!!!
Земля провалилась у него под ногами. Базальтовый пласт, козырьком выступавший над краем, оказался не таким прочным, как выглядел, и обвалился. Брюс только и успел, что судорожно охнуть и тщетно попытаться ухватиться за кусты. А потом волна осыпи покатилась вниз, увлекая за собой.
Ну все… Сорваться с такой высоты в лавине камнепада…
Брюс сжался, ожидая града ударов… Но…
Камни мелькали вокруг, во взвеси песка и пыли. С шорохом и треском земля катилась вниз, разбиваясь об одиночные деревья, вцепившиеся в склон. Пласт базальта, который подломился под Брюсом и по всем законам физики должен был уже размозжить ему голову, все еще оставался под подошвами, как приклеенный, и даже служил своеобразным тараном.
