Их одновременно притянуло другу к другу, словно магнитом. Легко и прочно сомкнулись губы. Дыхание, опалив на мгновение, прервалось…
— Хм-м!.. — Словно ледяным сквозняком пробрало.
Слышать Дьенка мог только Брюс, но в раскрывшихся глазах Элии вдруг мелькнуло недоумение. Сладость поцелуя, так толком и не раскрывшись, внезапно обратилась пыльной горечью неловкости.
Брюс с Элией подались в стороны, несколько смущенные внезапным проявлением чувств. Это было тем более странно, что — Брюс теперь это четко осознавал — никаких особых эмоций по поводу этой светловолосой девицы он не испытывал.
Он скучал по Аянне. Сильно, до душевного надрыва. Но при этом желал повторения несостоявшегося поцелуя.
Элия морщилась, неприязненно провела рукавом по губам, перехватила взгляд партнера и еще больше смешалась. Кажется, обидеть Брюса она не хотела, но тоже плохо понимала, что произошло.
— Что заметил, Дьенк? — спросил Брюс вслух как можно небрежнее.
— Много всего любопытного, — интонации Дьенка дребезжали стеклом. — Если опустить последний эпизод, то могу сказать, что здесь творится непонятное… Хотя последний эпизод, пожалуй, тоже из той же категории.
— Начни с главного, — посоветовал Брюс с досадой, наблюдая, как Элия, неловко заслонившись плечом, торопливо застегивает рубашку и натягивает куртку, словно упаковывается в броню.
— Холодно стало, — невпопад произнесла Элия, протягивая руки к костру. — Надо бы еще хворосту…
Костер сыто перескакивал с одной недоеденной головни, на другую. Пахнущий дымом жар расходился вокруг, заставляя дрожать воздух. Протянутые к огню пальцы девушки светились алым, как и щеки. Она явно не мерзла.
— Я там видел пару веток… — пробормотал Брюс, с облегчением поднимаясь с места.
А может, и к лучшему погрузиться в ночь, как в прохладную, свежую воду. Чтобы остудить разгоряченный лоб. Проветрить гудящую голову…
«Что это с нами было?» — Брюс с силой переломил очередную подобранную ветку, наслаждаясь усилием и резким звуком. С гребня меловой обкусанной стены слева с хлопаньем сорвалось нечто крылатое, завихлявшееся в ночном небе, словно дырявое полотенце.
Стало темнее. Позади послышалось шуршание песка.
Брюс обернулся и отшатнулся, уронив подобранный хворост. Другой огрызок стены — серый, изъязвленный — невозмутимо высился там, где Брюс только что прошел. Подмигивающий огонек костра исчез. Цепочка мятых следов ныряла под стену.
Знаете что… А пожалуй, не так уж и нужен этот хворост! Запаса на всю ночь хватит…
Обогнув присмиревшую стену, Брюс бросился обратно чуть ли не бегом:
— Дьенк! Ты прав, место странное… — Брюс осекся.
У костра не было никого. Переждав приступ паники, Брюс обнаружил, что Элия стоит поодаль, за очерченным огнем кругом, и, обхватив плечи руками, смотрит во тьму. Сначала Брюс решил, что она любуется ложными огоньками, но потом разобрал тихий голос:
— …не знаю, как это объяснить и что на нас нашло. Я сама ничего не понимаю… Если ты слышишь меня, то… — Она помолчала и добавила еле различимо: — Прости.
А может, просто показалось.
Зыбкая круглоухая тень, что едва проступала во мраке, шевельнулась совсем не там, куда был направлен взгляд Элии. Дьенк отделился от пористой колонны, мельком глянул на Брюса и исчез.
* * *
Теплая кисть касалась скулы Брюса. Элия дышала ровно и легко, угнездившись под его боком и откинув руку. Брюс видел, как дрогнули ее ресницы. Девушка пошевелилась, просыпаясь. Обернула доверчивое, мятое со сна лицо.
— Э-э… — сказал Брюс, попытавшись ненароком отодвинуться. — Доброе утро.
— Д-доброе… — Элия запнулась, попытавшись так же незаметно вытащить из-под Брюса примятый край своей одежды.
Спать они легли поодаль друг от друга. Отчего же проснулись рядом, практически обнимая друг друга?
Опять удивленно встрепенулись, неуверенно пряча взгляды. Поднялись на ноги, позевывая и поеживаясь от утреннего холодка. И разом ахнули…
Всюду, куда ни падал взгляд, раскинулся безумный город. Кошмар архитектора. Нагромождения строений, одно другого причудливее. Косые стены, спотыкающиеся о выступы. Наползающие друг на друга этажи. Виадуки, заплетенные в мертвые узлы. Слепые арки, скомканные как попало ступени… Город разрастался сам по себе, как коралловый риф.
