Маркус замолчал. В его словах скользило что-то неуловимое, но чрезвычайно важное. Требовалось время, чтобы услышанное вошло в резонанс с сознанием. Поначалу Эйтан думал, что совершенно не понимает, о чем идет речь. Но потом вдруг почувствовал, как что-то внутри него сдвинулось, перестроилось на новый лад. Словно старый радиоприемник наконец настроился на нужную волну.
Небо над их головами начало стремительно темнеть. Не прошло и минуты, как из серого оно превратилось в фиолетовое. А потом потемнело еще сильнее и стало похоже на большую набухшую гематому. Маркус посмотрел наверх и нахмурился.
– Хотел бы объяснить тебе все подробно, но, боюсь, у нас не так уж много времени, – сказал он. – У каждого действия есть равное по величине противодействие. Думаю, ты и сам это прекрасно понимаешь.
Где-то вдалеке раздался мощный раскат грома.
– Признаться, я все время считал, что это будет кто-то вроде пожарного или врача, – продолжил Маркус. – Или полицейский. Иными словами, человек, привыкший смотреть смерти в глаза.
– Но я всего лишь разработчик систем контроля качества, – растерянно ответил Эйтан.
– Забавно, – Маркус улыбнулся. – Впрочем, нам ли судить? Мы ведь не более чем функция… В уравнении со множеством неизвестных. Сказать по правде, я даже рад, что это ты.
Стоило старику произнести эти слова, как все мирозданье подернулось рябью.
Эйтан вдруг почувствовал, как кто-то невидимый взмахнул крыльями прямо у его лица, а потом что-то с силой ударило его в грудь и вытолкнуло в реальность.
Он закашлялся и резко открыл глаза. Часы на телефоне показывали половину шестого.
Эйтан сел на кровати и повернул голову к окну. Первые рубиновые всполохи уже успели поджечь горизонт. Где-то на востоке разгорался новый день.
* * *
Гершом оказался заурядным перекупщиком. Это выяснилось уже в первые минуты встречи. Квартиру он рассматривал как вложение с целью последующей перепродажи. Поэтому любые расспросы о том, есть ли у него дети, в какой комнате предполагается сделать спальню или кабинет, мгновенно потеряли смысл.
Несмотря на исключительно деловой интерес, перекупщик все же старался проявлять чуткость. Впрочем, через какое-то время стало очевидно, что делает он это по привычке.
Прием, в сущности, примитивный. Выразишь сочувствие, получишь эмоциональный отклик, а там уже можно и скидку попросить. Все эти вещи легко читались и оттого выглядели довольно неуклюже.
Придуманный Гершомом образ оказался откровенно сыроват. Над мимикой еще работать и работать. Хоть бери уроки актерского мастерства. И в отношении аргументации было над чем потрудиться – либо уж сбивай цену, либо расспрашивай о том, не тяжело ли владельцу расставаться с отчим домом.
От всего этого Эйтану делалось не по себе. Учитывая, что спал он не больше трех-четырех часов, роль приветливого хозяина давалась ему с изрядным трудом.
Айзек, нанятый Эйтаном риелтор, чувствовал повисшую в воздухе напряженность, но изо всех сил старался делать вид, что ничего не происходит. Правда, несколько раз он подавал знаки: мол, прояви радушие, будь помягче, но Эйтан сознательно игнорировал эти невербальные послания. Гершом ему не нравился.
На вид перекупщику было слегка за пятьдесят. На лбу залысины. Под глазами мешки, а на лице нездоровая одутловатость. Отутюженная рубашка, брюки со стрелкой. Похож на человека, который в свое время увлекался спортом, но потом забросил и теперь стремительно набирает вес.
– Штукатурка, разумеется, старая? – проведя ладонью по стене, спросил Гершом.
– Угу, – промычал Эйтан и сел на край стола.
Перекупщик взглянул на капающий кран.
– Как и сантехника с проводкой?
Фраза прозвучала риторически, и Эйтан решил не отвечать.
Айзек поправил галстук и бросил умоляющий взгляд на банку кофе.
Эйтан отнюдь не горел желанием угощать Гершома, но врожденная вежливость все же победила.
– Кофе? – прохладно спросил он.
– Спасибо, не откажусь, – тут же оживился Айзек.
– А нет ли травяного чая? – оторвавшись от созерцания крана, поинтересовался Гершом. – При моей язве ничего другого нельзя.
– Травяного, к сожалению, нет, – улыбнулся Эйтан. – Закончился.
