Авраам исхудал, стал тревожен и все больше и больше времени проводил в молитвах. Жена и дети смотрели на него с жалостью, а по селению распространился слух, что Авраам сошел с ума. Проводя время в молитвах, Авраам плакал, рвал на себе волосы, посыпал голову пеплом, стремясь уверить Господа в своей искренней любви и почитании, но Господь не хотел слышать его, точнее, это Авраам уверил себя в том, что Господь не хочет слышать его. Ему казалось, что Господь требует доказательств. И это нашло подтверждение в очередном сне. Господь явился к нему в образе сверкающего облака, такого яркого, что Авраам закрыл глаза, чтобы не ослепнуть, и в который раз вопросил:
- Авраам, любишь ли ты меня?
- Люблю, Господи! - прижимая руки к груди, отвечал Авраам.
- Сильно ли ты любишь меня?
- Так сильно, что не могу выразить это словами. Язык мой скуден, я не нахожу слов для выражения моей любви к тебе, Господи.
- Докажи мне свою любовь, Авраам.
- Как? Как доказать, Господи? Скажи мне! Я сделаю все.
- Третьего дня приходи на жертвенную гору. Приведи с собой Иссу, своего любимого сына. Принеси его мне в жертву.
Сердце Авраама оборвалось. Ему захотелось закричать: "Нет!!! Все что угодно, только не это!" Но он не закричал, он только заплакал, уткнувшись лицом в пыль, размазывая грязь по лицу. Исса был любимым ребенком Авраама. До Иссы у них рождались дочери, три девочки, а Авраам так хотел сына, он уже отчаялся, смирился с тем, что сына у него не будет, ведь они уже немолоды, и тут вдруг Господь сжалился над ним и послал ему сына, и он любил сына всем сердцем, он души в нем не чаял, он оберегал его от напастей, он возился с ним, играл, радовался, видя, что сын растет здоровым и крепким мальчиком. Эта любовь переполняла его, делала счастливым, и вот... Да, Бога он тоже любил. Тоже всем сердцем. В его сердце мирно уживались две любви, и он был самым счастливым человеком на свете, до тех пор, пока... Теперь приходилось выбирать, кого он любит больше. Но страшно даже подумать о том, что можно ослушаться Бога. Это невообразимо, это кощунственно! Это святотатство! Нет-нет, просто невозможно ослушаться Бога! Разве сможет Авраам жить с таким грехом на душе? И разве не накажет его за это Господь? Нет-нет, ослушаться Господа... Но как же быть? Надо уговорить Господа. Надо умолить его взять жизнь его, Авраама, и оставить жизнь Иссе. Однако из глубины души все всплывала и всплывала страшная мысль о том, что ослушаться все-таки можно, более того, ослушаться надо, мыслимое ли дело приносить в жертву любимое чадо, отрезать часть души своей, причем большую и лучшую часть... Авраам страшился этой мысли, шарахался от нее, но она все лезла и лезла в голову, и никуда нельзя было скрыться от нее. Он гнал ее, он убегал от нее, но она возвращалась, жгла голову, разрывала ее на части. Нет! - твердил он себе, - я не ослушаюсь Бога. Я выполню его требование. Я убью сына своего... И тут же он пугался и этой мысли. Убить сына своего? Плоть от плоти своей? Разве может быть угодно Богу убийство, хоть и будет оно называться жертвоприношением? Почему Господь так жесток? Стоп! Да какое право имеет он, Авраам, осуждать Господа?! Да как смеет он, тварь пресмыкающаяся, судить о делах Господних? Два последующие дня и две ночи Авраам силился умолить Бога отменить свое решение, смягчить участь раба его Авраама, но все было тщетно. Господь не приходил больше во сне, и Авраам чувствовал, что он непреклонен.
И вот настал назначенный день. Авраам проснулся с восходом солнца, встал, оделся, умылся, действуя механически, разбудил Иссу, заставил его одеть лучшую, праздничную одежду и сказал, что Исса пойдет вместе с ним на жертвенную гору, где они вдвоем принесут в жертву ягненка. Исса с готовностью стал собираться, ведь он ни разу еще не ходил с отцом на жертвенную гору, и ему было интересно.
Авраам вдруг почувствовал, что сознание его как бы раздвоилось: он увидел себя со стороны. Будто он сидит и наблюдает за собой и своим сыном, как они готовятся к походу, как ловят в загоне для скота ягненка, как кричат потревоженные овцы, как у Иссы вдруг меняется лицо ему становится жалко ни в чем не повинного барашка - как он, Авраам, объясняет Иссе, что для барашка большая честь пойти на заклание для Господа, как Исса успокаивается и оживляется, как помогает посадить ягненка в мешок... Он, этот наблюдатель, хочет крикнуть Иссе: "Беги! Беги отсюда как можно дальше!", но язык прилип к небу и не поворачивается во рту, а они уже идут по дороге, и Авраам несет мешок, а другой рукой сжимает руку сына, неосознанно крепко сжимает, и Иссе больно, очень больно, он просит разжать руку, но Авраам не слышит его, и он вырывается и отбегает в сторону, а Авраам смотрит на него с удивлением. "Надо же", - думает наблюдатель, - "не посмел сказать сыну правду, взял барашка для отвода глаз. А ведь правильно сделал, Исса ни за что не пошел бы за ним, зная правду."
