– Но Вы встретили меня сейчас, и я могу помочь Вам убедиться в том, что Вы не совсем правы в своих новых убеждениях! – Левиафан взял ее за руку и, не отводя глаз, поцеловал.
У Лилит тем временем защемило сердце. «Неужели он проворачивает такое с каждой девушкой? Абсолютно каждую он обхаживает и делает ей кучу комплементов? Это же надо быть таким игроком в жизни! Он вообще замечает, делает разницу кому, когда и что говорить? Целует ей руки и я уверена, что это только начало, что он точно может позволить себе лишнего, играясь с этими девицами… Как тяжело смотреть на это. Меня здесь как будто нет, я словно человек-невидимка, словно меня никогда и не было в его жизни… Не стоило мне на это смотреть, меня наизнанку выворачивает от всего этого! Хочется ей голову свернуть! И ему тоже что-нибудь оторвать! Не могу ревность укротить. Она, как гадкий цербер, носится внутри меня, а я даже не могу поймать его и посадить на цепь. Остается ждать, когда это кончится естественным путем и учится утихомиривать себя, и пытаться не нарушить данное мною слово…»
Тем временем Левиафан все также продолжал охмурять девушку. Она улыбалась, иногда даже смеялась, краснела от комплементов, и казалось, влюблялась в него с каждым вздохом все больше и больше. Она делала все, что надо было вампиру. И когда он остановил машину в подворотне, пристально взглянул на нее и спросил, можно ли поцеловать такие очаровательные губы, Стелла сразу же согласилась, а Лилит заткнула себе рот, чтобы не закричать «нет». А через полминуты послышался хруст кожи и тихий писк девушки, а потом тело с разорванной глоткой вывалилось на улицу из открытой двери, и Лилит громко выдохнула.
– Теперь я понимаю, почему твои поездки поесть кого-нибудь занимают очень много времени. Ты на одну эту девку потратил полтора часа. Я, честно говоря, еле сдержалась, чтобы не оторвать ей голову. Это же надо такое вытворять! А эта дура уши развесила… – Лилит перелазила на первое сиденье и бубнила, сытый Левиафан улыбался.
– Да, когда я начал ее целовать, я слышал как твой пульс участился. Мне казалось, что ты вот-вот выскочишь и заорешь! По правде говоря, я был уверен на девяносто девять процентов, что ты не выдержишь, но ты опять меня приятно удивила и кое-что доказала. Слово ты, оказывается, не можешь держать только то, которое не хочешь держать, ну или чтобы позлить меня. Надеюсь, что ты не злишься на меня, я ведь предупреждал, что зрелище не из приятных для любимой девушки.
– Я уже внушила себе, что для тебя такой метод убийства – всего лишь метод охоты, потому что ты не хочешь, чтобы твои жертвы мучились, и наоборот, ты пытаешься им дать красивую смерть и все такое. Но зачем ты разорвал ей горло?
– Хе-хе…Во-первых для того, чтобы если что, то она умерла точно и бесповоротно. Я уже не раз сталкивался с тем, что некие везунчики могут ожить после укуса. Во-вторых, чтобы судмедэксперты не узнали о существовании таких, как я. Мне казалось, что ты давно это уже заметила. Очень редки случаи, когда я оставляю тела с отметинами после зубов. Я все-таки еще надеюсь, что в XXI веке люди не верят в вампиров так, как они это делали в XVI-XVIII веках. Найдя труп с укусом на шее, медики могут, да и скорее всего подумают, что это чья-то шалость, детская игра в вампиров, которая довела до смерти человека. Да и вообще, медики не очень-то склонны верить во всякую потустороннюю чушь. Для них если сердце не бьется больше семи минут, то это стопроцентный труп, который не может встать, сесть, вообще ничего не может, а ходить и пить кровь у других людей – уж подавно. Кстати, наверное, поэтому нормальные, закоренелые медики никогда не поверят в крионику, ибо там нужно держать замороженные трупы в морозильных камерах по несколько лет, и свято вверят в то, что когда-нибудь этот труп оживет. Ожить можно только с вирусом вампира в крови, в которых никто не верит в наши дни, чему я, несомненно, рад. Вот так вот, милая! Я питаюсь так уже на протяжении четырехста лет, это вошло в привычку, практически никого силой не принуждаю. Ты лично слышала ее четкое «да».
