– Ты же постираешь сейчас белье, так ведь? – спросил он, щекоча ее.
– Да! – кричала она. – ДА! Пожалуйста, только остановись! Я тебя умоляю!
– Хорошо, милая! – улыбнулся он. – Я остановлюсь, но только если ты откажешься от своего обещания, я защекочу тебя до смерти!
– Нет, НЕТ! Я все постираю, только остановись, ради Бога! – она уже задыхалась, когда Левиафан, наконец, остановился.
Лилит закрыла глаза, и глубоко дыша, отдыхала.
– Милая! – позвал он, лежа на кровати и улыбаясь так, что любому захотелось бы дать ему по лицу. – Ты обещала!
Лилит вскочила, выдохнув, снова улыбнулась и начала скидывать Левиафана, причитая.
– Давай, иди отсюда, мне простынь нужно взять…Иди, иди…
25
В течение следующей недели в доме царила полная гармония, чему вроде бы все были рады. Без шестнадцати дней, как год они играли, мстили, прикидывались, врали, иногда говорили правду и не верили в такую, от которой на сердце становилось ужасно тяжело. Во всех остальных случаях они врали, чтобы на сердце стало еще тяжелее. Почти целый год они медленно убивали друг друга, изредка смеясь и портя к тому же имущество. Может вот только сейчас они наконец решили, что можно оказывается жить еще и спокойно, иногда уважая друг друга и понимая…Или они просто делали вид, что все нормально, просто отдыхали, взяв небольшой перерыв.
Лилит все так же пыталась освоить пианино, почти даже успешно, а по вечерам, словно в романтическом фильме вампир играл ей потрясающие произведения великих и не очень композиторов.
Лилит ходила на учебу, подготавливаясь к грядущей сессии. Одно ее успокаивало, что хотя бы в университете у нее было проблем. Она тщательно посещала все лекции, на которые ее обязали ходить, к счастью их было не много.
Лилит перестала обзываться, хамить и провоцировать Левиафана, только не известно надолго ли. Вампир искренне, в глубине души надеялся, что надолго.
Вечером они ехали домой с теннисного корта. В это время на улице уже почти темнело.
День больше не имел протяженности, становился таким жалким и ничтожным по сравнению с ночью, что о нем даже говорить не хотелось, о его глупом и бесполезном солнце, легком и совершенно ненужном дожде, о быстром восходе и мгновенном закате, о священном белом свете, о совершено голых деревьях и уже почти гнилой листве у корней.
Зима уже всем дышала в спину, и люди чувствовали холодное дыхание. И буквально прибывая в каком-то ужасе, начинали бегать по магазинам, скупая все теплые вещи. И так каждый год, словно все забывают, что времена года не вечные, позаботиться о зиме можно было бы и пораньше, а не в канун ее прихода.
Левиафан был немного расстроен, совсем чуть-чуть, так как несколько раз проиграл Лилит. У нее же напротив настроение было блестящим. Она постоянно что-то рассказывала о том, как ей нравится теннис, что она давно в него не играла, хотя раньше чуть ли не каждый день это делала. Левиафан слушал, иногда улыбался, иногда удивлялся, но в целом он был доволен проведенным днем и складывающимся вечером, пока не прозвучала жуткая просьба от Лилит.
– Ты голоден? – спросила она внезапно.
Левиафан скосил глаза в ее сторону и приподнял уголок губ.
– А что? Ты кушать хочешь или меня накормить желаешь? – спросил он, улыбаясь.
– Ты привезешь меня домой и поедешь кого-нибудь есть? – спросила она, не сводя с него странного взгляда.
– Ну да, скорее всего я так и сделаю! – ответил он, вытаскивая сигарету из пачки.
Девушка посмотрела в окно, слегка улыбнувшись.
– А ты можешь сделать это при мне? – спросила она.
Левиафан медленно нажал на тормоз, съехал на обочину и включил аварийку. Прищурившись, он начал пожирать глазами девушку.
– Что именно? – спросил он.
– Мне интересно, что ты им говоришь, как они вообще ведут себя…простой, чистый интерес! – тихо ответила Лилит, взглянув на него украдкой.
– Нет! – протянул Левиафан. – Я уже недавно рассказал тебе про женщин, которые были у меня пару столетий назад, ты меня бритвой исполосовала. Если ты увидишь, как я питаюсь, реакция может быть еще хуже. Нет! Я не буду этого делать при тебе!
– Ну, пожалуйста! – улыбнулась Лилит. – Что бы тут не произошло, я тебе обещаю, что сочту это за охотничий ритуал, не больше и не меньше. Мне, правда, интересно.
