– Когда человеку сорок лет, он орет и ругает своего ребенка, указывая, что ему можно делать, что нельзя, как себя правильно вести, а как – нет. Но уже в сорок не помнит, что двадцать лет назад, всего лишь двадцать лет, был таким же непослушным и озорным. А ты хочешь, чтобы я помнил, каким я был четыреста шестьдесят пять лет назад? Я с трудом помню, в каком году родился, а уж чего делал и как себя вел, пока был человеком – стало для меня тайной. Видишь, единственный минус бессмертия – память имеет свойство заканчиваться. Новая информация вытесняет многовековую, чтобы сохраниться в голове. Порой мне жаль, что у людей нет чудесной функции, как отформатировать. Иногда мне хочется взять и все забыть, а потом заново учиться. Чем мне еще заниматься в дальнейшие века, кроме как убивать людей?
– Меня забывать, – обняла его Лилит. – У тебя сегодня дождливое настроение! Я поняла, сегодня ты нежный мальчик, ранимый до глубины души, и как я могу причинить тебе душевные страдания, отказавшись поехать с тобой в магазин? Я, конечно, так не могу поступить! Вставай!
Лилит уперлась руками в шикарное тело и скинула его на пол. Левиафан уткнулся лицом в пол и улыбнулся. Ему, правда, было очень лениво. Он чувствовал себя существом, которое появилось благодаря скрещиванию улитки и черепахи. Состояние умиротворенности и желания на самом деле ничего не делать. Ему и на полу было хорошо, пол не имел пределов в ближайшие метры – своеобразный простор, хоть какой-то простор, где можно вздохнуть и выдохнуть.
Лилит свесила голову и посмотрела на него. Левиафан распластался на полу, словно клейкая масса, и эта масса не хотела собираться в сильного и стойкого вампира.
– Эй, – позвала Лилит. – Вставай.
– Угу… – буркнул он, даже не пошевелившись. – Ты за рулем!
– На твоей? – обрадовавшись спросила она.
Левиафан молча поднял руку и показал ей фигу. Девушка вздохнула, перекатилась на другую сторону кровати и встала.
– Пойду в ванную. Надеюсь, когда я вернусь, ты будешь похож хотя бы на ленивца, а не на жалкое подобие улитки.
Через час они вышли на улицу. Шел дождь, не сильный, но и не слабый. Кругом все было серого цвета. Под дворниками забилась сухая листва, палочки и немного грязи, принесенной ветром.
Лилит села в машину, скинула капюшон и поежилась. На улице было достаточно прохладно, градусов шесть не больше, и они довольно-таки хорошо ощущались. Левиафан сидел рядом, подпирая одной рукой голову, с полузакрытыми глазами. У него был вид плохо чувствующегося себя человека, как будто у него голова раскалывалась на части, причиняя неимоверные страдания.
«Неделя тишины… Странно все это. Ни оскорблений, ни угроз, ни жутких действий… Ничего. Куда все делось? Может у меня психологическая зависимость от ее зла? И не получая его, мне становится чертовски не хорошо? Зачем мы едем? Ах, да, упражнения… Все совсем плохо. Ненавижу, когда мой разум напрочь перекрыт. Внутри меня почему-то все так пусто, тихо и безжизненно. Как будто не я в вечности живу, а ее вакуум во мне. Куда мне деться от него? Как себя отвлечь от этого пустынного дерьма? Нет возможности сбежать. Бежать-то собственно и некуда. Я и так в проклятом мире живых, где по всей логике вещей, должна везде и всюду бродить чертова жизнь, наполненная различными идеями, движениями, чувствами…И где эта жизнь? В мире живых тягостно и пусто, и так как он не может не влиять на меня, я становлюсь таким же пустым и безжизненным… И даже Лилит здесь не причем все-таки! Это не ее вина, что я застрял в современном мире, и что у меня нет другого выхода, как только ждать взросления следующего поколения, чтобы со спокойным сердцем назвать все это уже не миром живых, а миром мертвых с живыми сердцами. Дождь. Дворники размывают его капли по стеклу, как мерзкую навозную кашу… Туда-сюда… Туда-сюда… А капли появляются и появляются, и им наплевать на щетки, которые их так унизительно топчут и размазывают. Голые дома появляются, как блохи из тумана, и так же скрываются в нем. Люди со своими грибоподобными зонтами не успевают даже приобрести четкие очертания, как только к ним приближаемся, они сразу же растворяются. И жаль, что они, со скорбью на лице из-за дождя, растворяются только в тумане, а не навсегда. Туман… Кругом туман, можно успеть четко разглядеть только капли дождя на стекле и все… К счастью мне и не хочется разглядывать что-то или кого-то, хватит, нет, достаточно на сегодня просто капель… Вот почему хорошо самому находиться за рулем: не приходится смотреть на эту мерзость, которая катается кругом, как большой навозный шар и улыбается… Но почему не видно ничего? Где моя четкость? Я же всегда видел все, что хотел видеть…в тумане, ночью, на солнце… Скорость! Слишком большая скорость! Слишком торопится… Куда? Лилит, куда ты так спешишь? Скорость… ».