Лилит улыбнулась и открыла глаза. Как издевательски звучал его голос сквозь льющуюся мелодию! Как глумливо пробежался его взгляд по клавишам! Как нагло он играл, акцентируя нужные ноты!
– Ты слишком придирчиво и предвзято относишься к XXI веку! – прошептала Лилит, закрыв глаза, вновь пытаясь раствориться в музыке.
– Да, ты права, не стоило мне жить в этом веке, ибо я слишком сильно разочаровался в нем! – усмехнулся он в ответ. – В нем нет ничего, кроме тебя и твоей отравы. А то, что сейчас делается – для меня просто смешно! Снова изобретается колесо и открывается Америка!
– Ну, надо же нам чем-то заниматься! – Лилит совсем не хотела напрягаться и защищать ненавистное для вампира время.
Ей самой было наплевать на все, кроме себя и него. Она не видела смысла говорить оправдательные слова в защиту современного населения. Не было также и смысла обвинять его в чем-то, все равно это ничего не изменило бы. Потому что всем безразлично и неинтересно пытаться сделать что-то другое, изменить поведение, научиться жить по-другому, а не как злые псы, которые готовы загрызть за один лишь непонравившийся взгляд. Кому разве что докажешь? Все кругом правы, у всех есть только права, а обязанности внимания совсем не достойны. И попробуй что-нибудь скажи! Загрызут, разорвут и наплюют на труп, или ответят: «Я не такой!».
Лилит не любила говорить на тему общества, зная бессмысленность этого остро стоящего вопроса. Ей хотелось прожить свою жизнь и спокойно умереть в старости, и не растрачивать силы и мозговую деятельность на пустые разговоры об озверевшем, деградирующем обществе, которое все равно никогда ничего не поймет, пока не вымрет. Оно просто не собирается что-либо осознавать. Да и как можно что-либо осознать, если практически у каждого на голове блестит искусственная корона? А к короне с претензиями не подходят, ей должны только поклоняться! Смешно. В любом случае «Я не такой!» всегда будет парить в воздухе.
Общество не хочет понимать, что его уже даже обществом трудно назвать. Скотов не называют обществом. Это равносильно тому, чтобы надеть корону, сделанную из картона золотого цвета, на голову корове и назвать ее частью общества. И то, корова быстрее поймет, что надо делать, а что совсем ни к чему и позорит ее как личность.
Левиафан же напротив, не мог держать язык за зубами и руки в кармане. Он прожил почти пять столетий, видел, какое все было и куда все это опустилось, и как это все не собирается подниматься. Ибо в грязи кататься намного приятнее и удобнее, словно с детской горки, чем хвататься голыми руками за острые камни на отвесной скале и пытаться добраться до вершины.
Его все это так злило, раздражало…но он, так же, как и Лилит, так же, как и некоторые люди, был совершенно бессилен что-либо исправить в падшем обществе XXI века. Невозможно взвалить себе на плечи толпу зазнавшихся людишек с их блестящими коронами и лезть на вершину этой скалы, пытаясь поднять то, что не хочет подниматься. Надо быть не просто титаном, а самоотверженным и верующими кретином, чтобы тащить за собой мертвый груз.
Но вампир мог исправить все только одним способом – уничтожить всех, кто попадется в поле зрения. Но и это не вариант. Такой поступок ничему не научит, а сил отнимет слишком много. Все же не все законченные, безнравственные уроды! А ходить и спрашивать «ты хороший или плохой?» – бредово, а выглядеть будет еще бредовее. Но рассуждать и думать о гниющем современном мире и его мерзких выбросах и отбросах никто не запрещал.
– Чем конкретно займешься ты? – улыбнулся Левиафан, продолжая играть.
Он был как заведенная игрушка, которая никак не могла остановиться, пока не кончится заряд. У вампира был нескончаемый запас энергии, запас любви к инструменту и его звучанию.
– Я? – удивилась Лилит. – О чем ты?
– Ведь мой розыгрыш с пауком и ядом не может быть не отомщен… – взглянул он из-за плеча. – Так чем ты займешься?
Лилит встала и растянулась в гадкой улыбке. Она вальяжно прошлась по комнате, заложив руки за спину и приподняв голову к потолку. Вампир косился на нее и усмехался. Что она могла сделать ему в данный момент? Ничего. Внезапно, Лилит остановилась и подошла к нему.
