– И снова ты на коне, милая. Я даже представить не могу, насколько мужские завывание, страждущие твой любви, льстят тебе и твоему гадкому нраву. Ян, тот самый друг? Как нехорошо ты поступаешь с друзьями. Разве можно так?
По дорожке, вальяжной походкой, шел Левиафан. На ходу он прикуривал сигарету, выпуская в лазурное небо дым. Орлиным прищуром он смотрел на свою возлюбленную, смакуя ее непонимание и переживания за рухнувшую дружбу.
– Что ты делал на моих лекциях? – Лилит встала с лавки и подошла к статному мужчине.
– Слушал лекции, что ж еще.
– Мне кажется, ты успел послушать еще кое-что, чего не должен был слышать.
– О да, – вампир улыбнулся, – и это было прекрасно… Я люблю другого мужчину… Речь шла обо мне, не так ли, милая? До сих пор не понимаю, почему ты готова рассказать о любви ко мне всему миру, только не мне лично.
– Потому что тебе не надо об этом знать, у тебя и так пудовая корона на голове…
– И что? Ты же видишь, что мне вполне хватает сил держать ее на себе.
Мужчина взял ее за руку, подходя все ближе и ближе к ней. Левиафан неотрывно смотрел в глаза и чувствовал некую гордость, что эта женщина, с лицом божественной красоты, с характером редкостной суки, принадлежит только ему. Она любит его и не готова ни с кем делить.
– Порой у меня просто слов даже нет! Я настолько поражена твоим самовлюбленным и эгоцентричным поведением, что просто даже не в состоянии прокомментировать его!
Левиафан улыбнулся, схватил девушку и крепко поцеловал. Лилит что-то пыталась пропищать, размахивая руками, извиваясь как змея, но вампир с легкой улыбкой продолжал целовать ее.
– Эти губы…. Вкус жизни…
– Боже, какой же ты! – Лилит оттолкнула смеющегося вампира и направилась к машине.
Сев за руль, она приоткрыла окно, укоризненно посмотрела на улыбающегося Левиафана, резко вывернула руль и выехала на главную дорогу. Мужчина с улыбкой на лице смотрел вслед удаляющейся машине.
– Ох, Ян, как я тебя понимаю и твои чувства. Я бы с ума сошел, просидеть с такой девушкой пять лет и ни разу не прикоснуться к ней…
4
Лилит неотрывно смотрела, как медленно падают разноцветные листья, как они кружатся в скромном вальсе, и как ветер их убаюкивает, чтобы им было не страшно падать и умирать, прикрывая собой землю перед бледнолицей зимой, ветер аккуратно опускал их вниз, наслаивая друг на друга. А деревья потихоньку лысели. Они скидывали маски, обнажая свое нутро.
Моросил легкий дождик, забрызгивая каплями окно, чтобы наблюдать за листопадом было сложнее. Лилит улыбалась.
– Соскучился по зиме? – спросила она у валяющегося на кровати Левиафана.
– Да нет, наверное, не соскучился. Но зима нужна, так же как и все остальные времена года. Нужна для смены обстановки, чтобы одно и тоже не надоедало. Нам, и людям, и вампирам, не свойственно прибывать в одинаковой обстановке. Раз в год что-нибудь да обязательно переставится в квартире, поменяется в машине, сменятся пути и дороги. Даже мысли и принципы умеют заменяться на более новые и свежие. И все это между собой так сильно и тесно переплетено, что черт не только голову сломает, пока разберет этот сплетенный бардак, но и еще что-нибудь. Осенью в пятнадцать лет люди режут вены и вешаются, обвиняя непонятно в чем весь мир. Весной в двадцать лет влюбляются и им кажется, что это на всю жизнь. А потом, зимой они понимают, что это была всего лишь мерзкая обманщица-страсть. В тридцать лет они, уже уставшие от бега и спешки, безразлично относятся ко всем временам года, просто хотят получить немного покоя от жизни. В сорок лет люди начинают ценить то, что в юности им казалось глупым и депрессивным. Даже чувства люди стараются менять…и людей, связанных с этими чувствами. Вчера любил, сегодня ненавидит, а послезавтра и не вспомнит о существовании этого человека. И так постоянно, каждый день что-то значительное, иногда не очень, но меняется. Но никто этого обычно не замечает. Все старательно спорят, что ни грамма не изменились, до тех пор, пока не пройдут следующие изменения. Только вот времена года не меняются, каждые три месяца приходится наблюдать одно и то же годами, веками, но упорно верить, что раз зима сменилась весной, значит, что-то изменилось.
