– У тебя вид голодной собаки, – подметила Лилит, глядя сквозь сизый дым на читающего вампира.
В дыму, он был похож на старинного английского лорда, сидящего в гостиной, и читающего газету с трубкой во рту. Ему только пенсне не хватало и одежды того века.
– Милая, здесь столько разнообразных блюд и лакомств! Мне даже кажется, что у меня потекли слюнки! Надо все съесть! – пробубнил он, не отрываясь от меню.
– Зачем тебе переводить пищу? Тебе же необязательно есть, главное же кровь!
– Тсс…Лилит! Но я же не слепой! Я вижу, как аппетитно выглядит еда, и, знаешь ли, это отличное качество и большой плюс! И она чертовски вкусная! – растянулся он в улыбке.
Он еще с полчаса капался в куче листов. Все это время Лилит разглядывала его, периодически улыбаясь.
– Левиафан! – позвала она.
– Ммм… – словно маленький теленок промычал он в ответ.
– Сколько лет тебе понадобилось, чтобы начать ценить такие мелочи, как еду? – спросила.
Левиафан оторвал глаза от списка блюд и сузил их, а затем азартно усмехнулся.
– Мы начинаем ценить все, что когда-то потеряли, и не можем больше вернуть. Когда я потерял привычку есть, тогда и начала ценить пищу. Человеку очень тяжело любить то, что он имеет, потому что в этом нет смысла. Зачем тратить чувства и эмоции на то, что находится под боком? Человек очень любит делать бессмысленные вещи, например, когда он начинает ценить потерю чего-либо – это же эмоциональный выплеск в пустоту! Если этого предмета или существа больше нет, зачем в таком случае его ценить? Это логический вопрос, вытекающий из всего этого. Кто-то ценит своих родителей, которых больше нет рядом, и ненавидит себя за то, что когда-то не слушался их, а они оказались правы практически во всем. Кто-то со слезами на глазах вспоминает о засохшем алое на подоконнике, и дико жалеет, что забывал его поливать, и что просто было лень это делать. Кто-то думает о своей глупости и дурных выходках по отношению к близкому и любимому человеку, которого уже больше нет рядом. Кто-то, как я, ценит вкусную пищу, который не чувствовал уже много лет. Это клево, Лилит, понимать, что ты никогда в жизни больше не приобретешь потерянную вещь или существо, и ничего не остается, как только лить крокодильи слезы. Потому что, когда-то на это что-то не обращалось должного внимания. Потрясающее чувство, время, когда человек, тихо-тихо, признается все-таки самому себе (а это тоже уже не плохо), что он был козлом и слепым бесчувственным чурбаном по отношению к чему-нибудь или к кому-нибудь, только это обычно происходит с запозданием.
– У тебя уже давно нет человеческой жизни, но ты не начал ее ценить. А я вижу, что иногда, в твоих насмешливых глазах проскальзывает легкий бриз тоски. Но ты, полностью погрязший в объятиях своей гордости и эгоизма, фантастически играешь роль человека, которому абсолютно на все наплевать. Хватит ли тебе сил сознаться мне сейчас в том, что ты все-таки, где-то глубоко-глубоко, в недрах твоего изуверского и сухого сердца, ценишь потерю жизни? Мне кажется, что так и есть, и людей ты убиваешь, потому что на это тебя толкает чернейшая зависть! – Лилит шептала, наклонившись через стол.
Левиафан улыбнулся, и, тоже слегка наклонившись, прилег на стол.
– Нет, Лилит! Не путай зависть и ненависть. Я очень тоскую по жизни, но я ненавижу тех, кому она дана сейчас. Ненавижу за то, что они не ценят ее, и вообще ничего не ценят вокруг себя. Тех, кто верит в реинкарнацию или просто хотя бы в существование души, лишать жизни приятнее всего. Потому что может их души задумаются о столь великой потере, как жизнь. Что касается остальных, они, собственно, ничего не теряют, когда умирают. А зависть, кстати, это тоже хорошее и положительное чувство. Она дает стимул сделать что-то. Половина населения воспринимает этот стимул в не хорошем смысле и делает такие же выводы, а затем и отвратительные, вытекающие из этого поступки. Другая половина воспринимает зависть как некого помощника, то есть в хорошем смысле, и старается достичь собственными силами то, чему они позавидовали. Так что, я прям букет наилучших человеческих чувств и эмоций! – он оскалили зубы, и позвал официанта.
