– Ну и хорошо! – неожиданно и радостно воскликнул мужчина, – я так не хочу жить, пусть меня убьют!
Он демонстративно плюхнулся за стол, оглядываясь по сторонам в поисках агрессивного парня. К удивлению Лилит его нигде не было. Она печально посмотрела на стол, а затем на будущего собеседника.
– Вы знаете…я действительно хочу побыть одна! – грустно сказала Лилит.
Мужчина поднял на неё свои глаза, которые были полны пьяных слез. Трясущейся рукой он потянулся к руке Лилит, но она быстро отдернула её и грозно посмотрела на мужчину. Пальцы его руки упали на стол и начали медленно царапать подушечками деревянное покрытие, по всей руке вылезли вены, на лице изобразилось какое-то отчаяние.
«Во попала-то! Ну и где этот геройчик, который всегда появляется в те моменты, которые можно испортить, а когда он действительно нужен – даже ни намека! Мне действительно становиться жалко этого мужика…»
– Ну что ж, сидите, если Вам так хочется…
После третьей кружки пива они разговорились так, словно были друзьями с самого рождения. Он рассказал ей всю свою историю.
Его звали Свеа. Он родился в Швеции, но когда был маленьким переехал с родителями сюда. Ему было тридцать четыре года, а его жене двадцать пять. У неё было очень красивое имя – Летиция, что в переводе с испанского означает радость.
Два ребенка, обе девочки, одной – два года, второй – четыре. Свеа рассказал Лилит, как долго он добивался Летицию, как спал у неё в подъезде, преследовал, как она вызывала полицию, и его забирали, но как только его выпускали, он возвращался к ней и все повторялось.
Летиции тогда было семнадцать. И когда она всё-таки ответила ему «да», Свеа в буквальном смысле написал в штаны от радости.
Они расписались, родили детей, но одна промашка мужа, и жена села ему на голову. Стоило один раз сильно поругаться, и она выгнала его из собственного дома. И сейчас он сидел и жаловался всему свету на свою глупость и на жестокую жену, которую, несмотря ни на что, он продолжал любить.
– Мой молодой человек…как бы это сказать получше, он – вампир. Живет исключительно за счет принципов. Если я его о чем-то прошу, никогда не сделает нормально. А если уж и сделает, то обязательно нервы убьет… Знаю, что ответ на все это один: бросить его и забыть. Но есть одно маленькое НО: я слишком сильно люблю его. – Пьяная Лилит разболтала секрет Левиафана, и свой заодно.
– Подожди, вампир в смысле энергетический? У меня старшая дочка такая же, все жизненные соки высасывает…
– Нет, настоящий вампир. Ему почти полвека, он питается человеческой кровью, и плюс обладает совершенно нечеловеческой силой… иногда бывает очень жесток, и ко мне в том числе. – Лилит приняла эстафетную палочку по жалобам на своих вторых половинок.
– Я конечно очень пьян, но поверить в такое я не могу! Как он тебя так облапошил? И ты ему, правда, веришь? Веришь во все эти россказни? – Свеа икнул и уставился на неё пьяными глазами.
– А это и не россказни! – Лилит зашептала, – вот, смотри!
Она сняла кофту и осталась в одной маячке. Лилит протянула ему руку и ткнула пальцем на следы от клыков на предплечье. Это были совсем свежие укусы.
Обычно укус Левиафана заживал достаточно быстро: четыре, пять дней – самое большое. После этого на коже не оставалось никаких следов.
Свеа внимательно посмотрел на отметины от зубов, потрогал кожу около них, потом вдруг расслабился и рассмеялся.
– Почему все люди пытаются сделать из меня дурака? Это же следы от кошки или от собаки. Даже скорее от собаки, расстояние между отметинами большое. Лилит, для чего ты хочешь меня одурачить? У меня только дочки могут поверить в это!
– А зря! – сказал мужчина, садящийся к ним за столик.
Он поставил на стол три кружки пива и посмотрел на Лилит. Безнадежность в его черном взгляде. Девушка закатила глаза и вздохнула.
– Вот он, познакомься Свеа, яркий представитель отряда кровососущих, Левиафан! – указала на него рукой Лилит, уже мысленно прощаясь со шведом.
– Свеа! – он протянул ему руку.
Левиафан посмотрел на руку, пожал её и улыбнулся, демонстративно обнажая два огромных клыка. Пальцы шведа сами собой разжались, рот открылся от удивления. Он явно занервничал.
