- Как ты со мной разговариваешь, Дов?
- Да ведь тебя же подослали. Я знаю.
- Никто меня сюда не послал. Клянусь тебе в этом.
- Тогда зачем ты пришла?
- Я просто хотела повидаться с тобой.
Дов стиснул зубы, чтобы не потерять самообладание. Ну, зачем она пришла? Он чуть не умирал от желания дотронуться до ее щеки.
- Как ты себя чувствуешь, Дов?
- Хорошо... вполне хорошо.
Воцарилось продолжительное молчание.
- Дов... ты тогда правду написал Китти или ты просто просто хотел, чтобы...
- Я написал правду.
- Мне просто хотелось знать.
- Вот ты и знаешь теперь.
- Да, знаю. Дов... я скоро покину Эрец-Исраэль. Я еду в Америку.
Дов пожал плечами.
- Пожалуй, мне не нужно было приходить. Ты уж извини.
- Да чего там. Я знаю, тебе хотелось доставить мне приятное. Вот если бы я мог свидеться с моей девушкой, это было бы действительно приятно. Но она Маккавейка и не может прийти на свидание. Она одних лет со мной, ты знаешь?
- Да, знаю.
- Ну, все равно. А вообще ты хорошая девушка, Карен... ч... э... э..., вот ты уедешь себе в Америку, там ты и постарайся забыть обо всем. Желаю тебе счастья.
- Я, пожалуй, пойду теперь, - тихо сказала Карен. Она выпрямилась. Дов не повел и бровью.
- Карен!
Она быстро обернулась.
- Э... мы с тобой как никак друзья; давай, если надзиратель не возражает, пожмем друг другу руку на прощанье.
Карен протянула руку в отверстие, Дов крепко схватил ее, прижавшись что было силы лбом к стене и закрыл глаза.
Карен быстро схватила его руку и потянула ее к себе.
- Нет, - вырвалось у него. - Нет, нет! - но его рука была уже на этой стороне.
Она прильнула к его руке губами, затем прижала се к щекам, снова к губам, обливая ее слезами. Затем она исчезла.
Дверь его камеры захлопнулась, и Дов грохнулся на топчан. Он за всю свою жизнь не помнил случая, когда бы из его глаз лились слезы. Но теперь ничто не могло их удержать. Он повернулся спиной к двери, чтобы ни Акива, ни надзиратель не могли видеть его лица и тихо, но от всей души, расплакался.
Барак Бен Канаан сопровождал в качестве представителя Ишува ЮНСКОП в разъездах комиссии по стране, во время которых она собирала данные. Ишув с гордостью знакомил комиссию с достижениями в деле освоения страны, устройства бездомных беженцев; с успехами кибуцов, заводов и новых городов. Члены ЮНСКОП были поражены контрастом между еврейской и арабской частью населения. После инспекционной поездки комиссия приступила к открытому опросу, в ходе которого каждой из сторон предоставлялась возможность изложить свои претензии.
Бен Гурион, Вейцман, Барак Бен Канаан и другие вожди Ишува ярко и в высшей степени убедительно доказывали благородные цели и справедливость еврейских требований.
Арабы же, и в первую голову Высший арабский совет, которым заправляла клика Хуссейни, развернули злобные демонстрации против Организации Объединенных Наций. Они преградили комиссии доступ в целый ряд арабских городов, где царила страшная нищета, а хозяйство велось в нечеловечески трудных, первобытных условиях. Когда приступили к опросу, арабы официально объявили ему бойкот.
Чем дальше, тем яснее становилось для ЮНСКОП, что среднего пути в Палестине быть не может.
Если исходить из соображений одной только справедливости, то Объединенные Нации должны были решить все дело в пользу евреев, однако необходимо было принять в соображение и вес арабских угроз.
Евреи уже давно дали согласие на всякие компромиссы и даже на раздел страны, но они очень опасались создания в Палестине нового гетто вроде Черты оседлости.
Покончив с инспекционной поездкой и с опросом, комиссия ООН стала собираться в обратный путь, чтобы уже в Женеве сделать более обстоятельный анализ собранных данных, пока специальный подкомитет изучал лагеря для перемещенных лиц в Европе, где в безвыходном положении все еще сидело около четверти миллиона евреев. Затем только комиссия должна была представить Генеральной Ассамблее ООН соответствующие рекомендации. Бараку Бен Канаану снова поручили поехать в Женеву и продолжать там свою работу в качестве советника ЮНСКОП.
