- Принеси ей бутерброд и стакан молока, - распорядился Сатерлэнд. - Ну, милая, может быть, вы мне все-таки расскажете, в чем дело?
- Я должна видеть Дова Ландау. Только вы можете мне в этом помочь.
Сатерлэнд фыркнул, заложил руки за спину и зашагал по комнате.
- Если я даже смогу тебе помочь, это ничего, кроме огорчений, тебе не даст. Вы ведь уезжаете с Китти через пару недель. Ты не должна думать о нем больше, дитя мое.
- Пожалуйста, - взмолилась она. - Мне все эти доводы известны. И все же с тех пор, как его схватили, я не в состоянии думать ни о чем другом. Я обязательно должна видеть его еще хотя бы один единственный раз. Пожалуйста, генерал Сатерлэнд, умоляю вас - помогите мне!
- Попытаюсь, - ответил он. - Но первым делом мы должны позвонить Китти и сказать ей, что ты здесь. Она, верно, там с ума сходит от беспокойства. И разве это дело ездить одной по арабским селам?
На следующее утро Сатерлэнд позвонил в Иерусалим. Губернатор без всякого пошел ему навстречу. Англичане все еще пытались заставить Дова и Акиву изменить свое решение и были готовы ухватиться за любую соломинку. Может быть, Карен удастся сломить яростную неукротимость Дова. Свидание устроили без проволочек. Китти вышла из Ган-Дафны, и Сатерлэнд подобрал ее в Сафеде. Потом все трое поехали на запад в сторону Нагарии. Отсюда полицейский конвой повез их прямо в тюрьму Акко, где их провели в кабинет начальника тюрьмы.
Всю дорогу Карен была словно в забытьи. Теперь, когда она находилась наконец в самом здании тюрьмы, ей это все еще представлялось каким-то сном.
Вошел начальник.
- Ну, все готово.
- Я пойду с тобой, - сказала Китти.
- Нет, я хочу его видеть одна, - твердо ответила Карен.
Двое вооруженных надзирателей ждали Карен в коридоре. Они провели ее через длинный ряд стальных дверей в безобразный каменный двор, окруженный со всех сторон окнами, забранными в решетки. Из-за решеток на Карен уставились заключенные. Во дворе гулко раздался какой-то свист. Карен шла, глядя прямо перед собой. Они поднялись по узкой лестнице в крыло, где размещались камеры смертников. Они прошли мимо огороженного колючей проволокой пулемета, затем остановились перед новой стальной дверью, охраняемой двумя вооруженными винтовками часовыми со штыками наголо.
Ее проводили в крохотную камеру. Вместе с ней в камеру прошел надзиратель, и дверь снова заперли на замок. Надзиратель открыл маленький волчок в стене.
- Вы будете разговаривать с ним через вот это отверстие, девушка, - сказал надзиратель.
Карен кивнула и посмотрела в волчок. По ту сторону стены она увидела две камеры: в первой сидел Акива, а во второй - Дов, оба в кроваво красных одеждах. Дов лежал на своем топчане и смотрел в потолок. Карен видела, как к его камере подошел какой-то надзиратель и отомкнул ее.
- Встать, Ландау!- рявкнул надзиратель. - К тебе пришли на свидание.
Дов поднял книгу с пола, раскрыл ее и принялся читать.
- Оглох, что ли? К тебе пришли на свидание.
Дов перелистал страницу.
- Встать, говорю! Кто-то хочет тебя видеть.
- Мне надоели эти ваши послы. Передай им от моего имени, пускай убираются к...
- Это не наш, а твой. Это какая-то девушка, Ландау.
Руки Дова крепко стиснули книгу. Сердце бешено заколотилось.
- Скажи ей, что я занят.
Надзиратель пожал плечами и подошел к волчку.
- Он говорит, что никого ему не надо.
- Дов! - закричала Карен. - Дов!
Ее голос гулко пронесся по камере смертников.
- Дов! Это я, Карен!
Акива нервно смотрел в сторону камеры Дова. Дов стиснул зубы и перевернул еще одну страницу.
-Дов! Дов! Дов!
- Да поговори ты с ней, парень, - заорал Акива. - Не отправляйся на тот свет молча, как по милости моего братца отправлюсь я. Поговори с ней, Дов.
Дов отложил книгу и встал с топчана. Он знаком велел надзирателю отомкнуть дверь камеры. Затем он подошел к волчку и заглянул в него. Он увидел в отверстии только ее лицо.
Карен посмотрела в его холодные, голубые и злые глаза.
- Мне осточертели все эти хитрости, - сказал он кисло. - Если тебя подослали сюда, чтобы ты мне тут начала хныкать, то лучше уходи отсюда сразу. Я у этих гадов не стану просить милосердия.
