Его оскорбления уже не задевали ее, как когда-то, особенно в первый раз. Эти бесконечные сцены уже утратили свой эффект. Изрыгнув очередную порцию непристойностей, Дэвид кончил и медленно сполз с Ванессы. Он торжествовал.
- Прежде чем себя поздравить, Дэвид, вспомни, что в тебе нет жизни. - Она выдернула салфетку из коробки на ночном столике и вытерла сперму в промежности. - Ты бесплоден, не забыл?
- Заткнись.
- Даже если бы я раньше знала о твоей тайне, связанной с вазектомией, я, возможно, и тогда бы завела любовника, только ради того чтобы заняться любовью с мужчиной, который способен дать жизнь.
- Если ты еще раз скажешь это, я...
- Ну и что ты сделаешь, Дэвид?
- Не думаю, что ты хочешь это знать.
- Ты угрожаешь? Жаждешь угрожать? Прекрасно. А как насчет той ночи, когда умер Роберт Растон?
- К чему ворошить старое, Ванесса? Для нас обоих было бы лучше похоронить прошлое раз и навсегда, как мы сделали это с мальчиком.
Она встала с кровати и так и стояла нагая напротив Меррита. Физические последствия недавнего тяжкого испытания оказались пугающими. Она так исхудала, что тазовые кости нелепо выпирали из впалого живота, кожа утратила эластичность и свисала дряблыми мешками там, где раньше были гладкие мускулы.
Раньше она бы с ума сошла от таких уродливых перемен в ее внешности, но сейчас вся была во власти всепоглощающей ненависти к этому мужчине, который сейчас безжизненно лежал на кровати.
Она пребывала в полубессознательном состоянии, когда ее перевозили из Хайпойнта в Вашингтон. Этим утром она чувствовала себя подобно натянутой струне - действовали наркотики, те, что Джордж давал по распоряжению Дэвида. Он играл с ее лечением, увеличивая или уменьшая дозу, приспосабливая Ванессу для целей Дэвида. Сколько еще может выдержать ее организм?
Чувствуя себя способной ясно оценивать ситуацию, она не была уверена, что это ей нравится. Ванесса осознала шокирующую истину: безвременная смерть миссис Гастон поколебала планы Дэвида относительно нее.
Она до конца участвовала в пресс-конференции, как если бы была настоящим политиком. Стоя между мужем и отцом, глядя в объективы многочисленных камер и на протянутые микрофоны, которые, сколько она себя помнила, были частью ее жизни, она удивлялась, что никто не догадывается об охватившем ее ужасе. Или всех занимали только драгоценности, которые она носила? Кстати, кто-нибудь заметил, что одного украшения на ней нет?
Дэвид не заметил. Ободренная этим маленьким успехом, она сказала:
- Думаешь, ты такой умный, что заставил всех поверить в смерть маленького Роберта от СВДС?
- Хочешь, чтобы все узнали правду? А не лучше ли тебе, как и всем остальным, поверить в эту ложь? Тебе, как первой леди. Что будет с тобой, если мир узнает правду?
- Ты не обо мне думаешь, - процедила она презрительно. - Ты думаешь о том, что случилось бы с тобой. И чтобы эта правда никогда не всплыла, доктор Аллан собирался убить меня своим лечением, не так ли?
- У тебя галлюцинации, Ванесса.
- Нет, как раз сейчас я вижу все с пугающей ясностью. - Она невесело засмеялась. - Очень плохо, Дэвид. Ты потерпел неудачу. У тебя ничего не вышло. Я все еще здесь, рядом. Слабая - да, но, во всяком случае, у меня хватит сил превратить твою жизнь в ад, как это сделал с моей ты.
- Да уж, любой может почувствовать - у тебя ужасная жизнь! - Он сел и обвел взглядом окружающую их роскошь. - Ты живешь в самом престижном доме Соединенных Штатов. Ты замужем за одним из самых влиятельных людей во всем мире. Тебя окружают лица, готовые выполнить любой твой каприз. Ты даже не знаешь имен тех, кто делает твою жизнь такой комфортной и цельной. Модельеры выстраиваются в очередь, чтобы одеть тебя. Ради тебя одной поднимается в воздух самолет военно-воздушных сил. Несколько яхт готовы выйти в море по первому твоему требованию. В твоем распоряжении лимузины с водителями. Вся нация и половина человечества обожают тебя, - приблизившись к ней, он хотел погладить ее ногу. - Неудивительно, что ты такая несчастная, Ванесса.
Она отстранила его руку.
- Ну почему ты не разбил мое сердце раньше, Дэвид? Когда я была молода и любовь моя была беспомощной? Почему ты не оскорбил мою любовь тогда?
