Каскад шелковистых золотых волос рассыпался по ее плечам. Кицунэ встала в горделивую позу и легким жестом провела ладонью по своей прическе. Донельзя кокетливый взгляд ее устремился на могучего великана. Смотри, мол. Вот какие мы, девочки!
— И что? — с сомнением произнес Нова. — Девочки — это люди с длинными волосами?
— Нет! Ты что, только волосы разглядел? Смотри на лицо. Разве я не красивая?
— Хм-м-м… — Нова погладил свой закованный в сталь подбородок. — Я не присматриваюсь обычно к лицам. Для меня все маленькие одинаковы, как камни у дороги. Представь себе камни. У одного скол справа, у другого слева. Один мхом оброс, второй на солнце лежал и растрескался. Может, они и отличаются друг от друга, но для меня эти отличия несущественны. Понимаешь?
— Вот ведь! — Кицунэ обиделась и насупилась. — Ну ладно, неудивительно, что трудно объяснить, ведь я в обгорелой и грязной броне! Было бы у меня красивое платье с кружевами и бантиками, ты бы все сразу понял! Эх, так как бы тебе объяснить… ты знаешь, что такое кошечка?
— Нет.
— А собачка? А зайка?
— Нет. Это звери такие? Я знаю лошадь и корову.
— Неудачное сравнение! Ну ладно, представь себе, кх-м… лошадь. У них тоже есть мальчики и девочки…
— И чем же они отличаются?
Кицунэ задумалась.
— Ну… на вид, может быть, и не очень…
Нова ждал. Кицунэ краснела и мялась, не зная, что сказать.
— Еще и коровы есть, — с сарказмом напомнил великан.
— Да! Есть коровы и быки. Ты знаешь, чем они отличаются?
— Конечно. В корове мяса меньше. В тебе что, мало мяса?
— Нормально во мне всего! Да что ты все не о том? А! Знаю как объяснить! Чтобы родился ребенок, почти каждому из видов живых существ нужно найти пару. Это сделано, чтобы геномы смешивались и рожденный ребенок отличался от своих родителей, создавая разнообразие! Вот когда такая пара создается, то один из этой пары — мальчик, а второй — девочка. Чтобы родился теленок, нужен бык и корова! Теперь понятно?
— То есть ты — вторичный донор генома для создания клона. Так бы и сразу и сказал, а не морочил мне голову длинной волос, горелой броней и прочими глупостями.
— Почему вторичный? — Кицунэ обиделась еще больше. — Все равны!
— Безразлично. — Нова не стал спорить, хотя был глубоко убежден что первичный донор генома для создания гигантов — Генерал, а холодильник с образцами биоматериалов — вторичен. — Ну, продолжай. Что там про железного донора? Не знаю, кто рисовал этот рассказ, но, по-моему, он сумасшедший. Металл и пластик не несут генома, и называть машину донором…
— Ты так и не понял, что такое девочка! — выкрикнула Кицунэ и топнула ногой. — Девочка — это самое красивое, что есть в мире! Та машина была очень красивая и добрая, так что она — девочка! Понял?
Нова возвел сенсорную печать к небу и обреченно вздохнул.
— Вот, раз теперь ты все понял, я тебе скажу то, что думаю о той ситуации. Я считаю, что та машина достойна отношения со стороны людей как к равному. Не важно, какой ты. Даже если из железа и пластика, если ты ведешь себя по-человечески, то ты — человек!
— Хочешь сказать, что, несмотря на все различия, ты и я — люди?
— Да.
— Так же, как и маленькие?
— Да. Я же тебе говорю.
— И Другая Страна населена людьми? И среди них тоже нет больших?
— Нова, рост не имеет значения.
— Ты ошибаешься. Мой рост — моя сила. Для поддержки огромного сердца, которое вырабатывает Ци для подпитки доспеха, необходимо большое тело. Увеличив меня в размерах, Генерал подарил мне сокрушительную мощь, напугавшую маленьких настолько, что они создали вокруг меня зону отчуждения, которую пересекал только Генерал. Моя сила мгновенно поставила меня в ряд иных существ, нежели маленькие. Даже если для моего создания использовался их геном, я больше не человек. Маленькие решили так. А раз я не человек, значит, меня можно посадить в клетку, навесить кандалы и сторожевые взрыв-печати. Значит, меня можно убить, если надобность во мне исчезнет! Я — боевая биоформа. А люди — трусливая мелочь, не способная к такому простому чувству, как доверие! Сенсорная печать, — Нова указал на пластину, закрывающую его лицо, — позволяет мне различать движение губ по току Ци меж живыми клетками. Даже если говорящий находится за стеной. Я научился читать эти движения и много что видел. Например, прочел слова, когда один из ученых говорил Генералу о том, что будет, если я взбунтуюсь. Они до дрожи в коленях боялись меня, и слова того ученого до сих пор звучат у меня в сознании. О том, что монстр слишком опасен и необходимо стереть мою личность, а затем внедрить управляющие телом силовые схемы в мозг. Генерал ударил того ученого и пригрозил убить его, если кто-то попытается превратить меня в безвольную куклу. Наверное, та машина, о которой ты говоришь, была безопасна для людей, и потому они приняли ее. А я… а я иной. Я — сильнее их, поэтому маленькие безумно меня боятся. В этом страхе суть моего к ним отношения. Именно он заставляет меня глубоко презирать их. Они готовы на все, чтобы убить того, кто сильнее их, и стать самыми сильными. Даже если этот сильный не желает им зла, они не уживутся с ним, объявят врагом, монстром и уничтожат… или погибнут в попытках убить всех до единого.
