Она казалась уверенной в себе, но Тайсэй чувствовал ее панический ужас и наслаждался, любуясь беспомощной жертвой. Герой? Девчонка слаба, но ее истинная сила не в кулаках или дзюцу. Ее сила — в любви людей и в стремлении их творить добро. Герой может призвать народы на великие свершения, но вовсе не обязательно сам должен быть непобедимым бойцом. Кицунэ не непобедима. Смертна, как все люди. Лисенок достаточно умен, чтобы прекрасно это понимать.
— Отомстить? — произнес Тайсэй, отворачиваясь от Кицунэ и неспешно направляясь к столику, на котором заботливая Мей поставила вино и закуски, пока ее господин ловил златохвостую. Вино с плеском потекло в бокал. Первый синий воин-дракон, стоя спиной к своей пленнице, поднял маску и осушил бокал. На Кицунэ он взглянул только когда надел маску обратно. — Нет, Кицунэ-химе. Хочу переброситься с тобой парой фраз. Ты ведь не откажешь мне в столь малой просьбе?
Тишина длилась несколько мгновений. Кицунэ не нужно было много времени, чтобы определить свое местонахождение. Дом Хизако, гостиная. Значит, она опять в лагере бандитов… а ведь только выбралась! Гад он, эта Черная Тень! И что всякие негодяи так и лезут со всех сторон?
— Не хочу я с тобой говорить! — девчонка по-детски надула губы, одарив грозное чудовище сердитым взглядом. — Я тебя не трогала! Что пристал?
Тайсэй, ожидавший от грозной волшебной лисы несколько иного, даже словами подавился от удивления, а затем рассмеялся.
— Ребенок, истинный ребенок, — сказал он, отсмеявшись. — И именно возрастом объясняется большинство безумия, что ты вытворяешь, где бы ни появилась. У взрослого человека обычно хватает чувства самосохранения и рассудительности, чтобы не бросаться на мечи самураев ради людей, которым он ничего не должен.
— Хочешь сказать, что с возрастом у человека развиваются эгоизм и трусость, а сопереживание и желание помочь гаснет? Ха! В таком случае я лучше навсегда останусь ребенком! Не учи меня жить, Черная Тень! Ты, демон, нас, людей, совершенно не знаешь!
Что это? Истерика? Все естественно. Пойманная лиса, даже связанная и беспомощная, продолжает рычать, запугивая своих мучителей.
Удар кулака в живот заставил Кицунэ согнуться и упасть на колени. От боли перехватило дыхание, а из глаз тотчас хлынули неудержимые слезы.
— Плохо воспитанных детей, повышающих голос на старших, наказывают, Кицунэ-химе. А теперь, если ты готова для спокойного разговора, позволь спросить… что ты думаешь обо мне?
— Что? — от удивления, Кицунэ даже забыла о слезах и быстро тающей боли.
— Вероятно, ты видишь во мне безумного злодея, находящего наслаждение в мучениях и унижении людей?
— Я отвечу тебе, — девчонка обожгла черное чудовище взглядом затравленного зверя. — Но только если ты сначала честно ответишь мне на один вопрос.
— Спрашивай. Честности не обещаю, но теряюсь в догадках, о чем ты можешь меня спросить.
— Хино Тайсэй, ты… инопланетянин?
Человек в черном на несколько мгновений онемел от изумления.
— Что?! Это было оскорбление?
— Цивилизация эпохи Металла, — торопливо начала пояснять Кицунэ, — перед началом своей последней войны готовилась вступить в космическую эру. Я помню лекции хозяина об огромном звездном городе, кружащем на орбите у нашей планеты, о подземной колонии на Луне и о городах под куполами на Марсе. Еще в эпоху Империи Пяти Стихий с колониями пытались связаться, но безуспешно. Но ведь то, что они не отвечают, не значит, что они мертвы! Может быть, колонии развились гораздо больше нас, и теперь пытаются помочь планете-матери, засылая эмиссаров к выжившим здесь? Величайший из воинов, Черная Тень, ты слишком силен для обычного человека, даже для шиноби или самурая! Твои пространственные дзюцу… и тело, то материальное, то нет, могут быть инопланетной технологией. Ты манипулируешь целыми странами, пытаясь построить какой-то свой мировой порядок…
— Понимаю, понимаю. Меня называли и демоном, и богом, но еще ни разу не принимали за посланника иных цивилизаций.
— Я права? — с надеждой вопросила Кицунэ. — Скажи мне, ты… эмиссар?
Человек в черном сел в кресло и глубоко вздохнул. Слова лисы навевали на него горькие воспоминания. Наверное, мысль о том, что колонии выжили, посещала каждого из мечтателей нового мира.
