Эхо странствий - страница 39

На скале я провел весь день и следующую ночь. Утром третьего дня мимо проходил караван кочевников, перебиравшихся на новые пастбища. Они заметили меня и спасли. Акжужт оказался недалеко от моей скалы, и в тот же день я был в поселке. Префект выслушал мой пересказ исповеди Абу Дады, и в сопровождении должностных лиц мы отправились на розыски пещеры. Названную стариком гору нашли без труда. На горе вовсю шли работы: строились шахты для добычи медной руды. Пещеры не было. Ее взорвали во время строительных работ всего несколько дней назад…

Крайса я больше не встречал.

Об африканском гостеприимстве ходят легенды. Но в жизни гостеприимство африканцев щедрее фольклорной фантазии. Для обычаев народов Берега Слоновой Кости в порядке вещей, например, явление, когда гость, приехав на неделю, зажился и живет в семье целый год. И никому в голову не придет его попрекнуть: наоборот, такого гостя хозяева будут всячески ублажать, в душе радуясь, что ему у них понравилось.

На Берег Слоновой Кости я прибыл не как гость, а как любопытный журналист. Однако традиционное гостеприимство окружало меня всюду, где приходилось бывать. А поездить довелось немало… Я встречался с министрами и вождями племен, побывал у лесорубов и охотников на антилоп, жил среди сборщиков какао и заготовителей каучука, участвовал в ритуальных похоронах и смотрел виртуозные танцы при свете костров. И везде находил искреннюю приветливость. Люди обстоятельно рассказывали мне о своей родине, что о ней знали, объясняли происходящие события и явления так, как их понимали сами, показывали все, что только могли. Поэтому и мой очерк как этюд, который написан с натуры…

Додо — высокий сорокалетний человек с интеллигентным лицом, непременной трубкой в зубах. Додо — шеф государственной фотохроники по должности и писатель по призванию. Я попросил его показать столицу. Он отложил в сторону свои служебные дела, незаконченную рукопись книги, и мы отправились изучать Абиджан. Мы начали нашу экскурсию в полдень, а расстались под утро. Да, уже наступало утро, когда мы медленно проезжали по окраине Трешвиля.

В этом портовом районе столицы живет беднота, здесь же сгрудились ночные кабаре, увеселительные заведения, подозрительные бары, где из-под полы сбывают наркотики. Я был подготовлен к встрече со столицей Берега Слоновой Кости. Еще в Париже накупил популярных брошюр и за долгий перелет прочитал их в самолете. Вблизи, при рассмотрении в упор, Абиджан оказался не таким вылощенным, как на цветных глянцевых иллюстрациях. Тем более, что о Трешвиле в проспектах почти ничего не сказано.

Мы вышли из машины и осторожно двинулись вдоль тротуара, стараясь не наступить на спящих людей. Так вповалку спят на вокзалах, когда не ходят поезда. Додо объяснил, что поезда. здесь ходят регулярно и все эти люди приехали в столицу на заработки, а жить негде. Дымили костры. Я продвинулся между спящими ближе к кострам и стал наблюдать, как жарят очищенные бананы. Додо заговорил с женщиной, сидевшей у огня, но она не поняла его, улыбнулась и протянула сковороду, угощая нас.

Смотрины сельских невест на юге

Берега Слоновой Кости

— Пойдем в порт, — сказал мой спутник. — Оттуда видна панорама всего города…

По дороге Додо комментирует инцидент у костра, когда он не смог объясниться со своей соотечественницей. Оказывается, в этой небольшой стране с четырехмиллионным населением больше шестидесяти языков. Практически у каждого племени свой собственный язык, но письменности нет. Поэтому формирование монолит ной нации во многом зависит от решения языковой проблемы. Официально государственным языком утвержден французский, но распространение его пока ограничено городской чертой. Племена саванн и джунглей, как и сто лет назад, говорят на языках, недоступных посторонним. Наряду с французским, на который возложена миссия объединить разноязыкие народы, радио ведет передачи также на двенадцати наиболее распространенных местных языках. При всем языковом и религиозном различии живущих здесь людей объединяют черный цвет кожи, сходные традиции, уклад жизни и одинаково сложившаяся судьба.