В стране выращивают высокосортный табак. Однако крестьяне, руками которых он создается, зажаты в железные тиски компанией «Режи дю таба», имеющей концессию на монопольное ведение всего табачного бизнеса в Ливане. Только она может скупать у крестьян урожай табака, запрещать или разрешать разбивку новых плантаций, а также экспортировать и импортировать табак и табачные изделия.
Мне довелось объездить весь Ливан. Север — наиболее бедная часть страны. Но и на Юге дело обстоит не лучше. Сельский учитель, который попросил однажды довезти его до ближайшей деревни, рассказывал, что в селе, где он работает, населения две тысячи человек, а в школе только два класса.
— Власти полагают, что крестьянским детям и этого достаточно, — с горечью говорит наш собеседник. — Ну а медицинское обслуживание — понятие абстрактное!
Учитель умолкает. Слышно, как отчетливо шуршат шины о синий асфальт.
— Есть у нас пословица, — снова заговаривает он, глядя прямо перед собой на убегающую вдаль дорогу. — Она звучит так: «Когда крестьянин живет в достатке — он сам себе султан». Я вон из той деревни, Бинт-Джубейль, что начинается за поворотом. Я не знаю в ней ни одного «султана».
Да, теплое солнце и средиземноморский климат — это еще не все…
В Ливане широко развиты ремесла. Собственно, любой крестьянин умеет сделать все, что ему необходимо в обиходе: мебель, сундук, пару сандалий, соху, упряжь, игрушки детям. Существуют и целые поселки кустарей, которые из поколения в поколение занимаются изготовлением поделок из дерева, инкрустированной мебели, бронзовой и медной посуды, ножей, сабель и кинжалов, кожаных кошельков и поясов, четок и так далее. Во всем этом многообразии кустарного промысла обособленное и, можно сказать, привилегированное положение занимает гончарное производство.
Ливанские глиняные кувшины, расписанные ярким самобытным орнаментом, получили добрую славу и ценятся на всем Востоке. Узкогорлый ливанский кувшин, напоминающий по форме тыкву с носиком, как у чайника, способен сохранять воду свежей и прохладной в жаркую погоду. Этим свойством кувшин обладает лишь определенное время, а когда утрачивает его, то кувшин держат как украшение в доме. В базарные дни в деревнях Марджайюн и Хасбая можно увидеть настоящие коллекции гончарных изделий ливанских умельцев. Горшки и кувшины, разрисованные веселыми цветными узорами по белому глянцевому фону, похожи на фарфоровые. На многих кувшинах изображены кедры и цветы, апельсины и замысловатая канва восточного орнамента — реальность переплетается с фантазией.
Ранним сентябрьским утром я отправился в деревню Рашея, которая слывет колыбелью гончарного ремесла в Ливане. Кружевной узор гор резко очерчивается на фоне светло-зеленого неба солнце еще не взошло. Последние светляки звезд гасли в вышине. Но когда въехал в Рашею, расположенную в небольшой горной долине, в утреннем небе вдруг снова засверкали блестки ночных светил. Обман зрения, мираж? Мой спутник — бейрутский журналист и собиратель фольклора Риф Тавиль загадочно улыбнулся и ответил:
— В народе говорят, что аллах так расположил звезды на небе, чтобы они всегда светили жителям Рашей…
Я думал, что мы приехали слишком рано и нам придется ждать, пока деревня пробудится ото сна. Но ошибся. Жизнь здесь уже шла своим чередом. На окраине деревни под оливой сгорбленная женщина пекла хлеб. Трудно было понять, молода она или стара, усталость или бремя годов согнули ее. Женщина тонко раскатала на доске тесто. Затем ловким движением прилепила его на выгнутый кусок железа, под которым пылал огонь. Присев перед своей примитивной печью, крестьянка стала подбрасывать в огонь сосновые шишки. По ее освещенному красным пламенем лицу стекал пот. Казалось, что лицо светится изнутри каким-то странным торжественным светом. Женщина негромко напевала песню:
День ото дня говорит со мной,
Он говорит со мной с закрытыми глазами…
А лепешка — таннура на раскаленном железном листе начинала золотиться, издавать вкусный, дразнящий аромат. Это походило на священнодействие. Да, именно таким мне запомнилось приготовление хлеба в ливанской деревне. Не дешево он достается, и крестьяне относятся к нему с благоговением.
