Веками традиционным занятием кочевников была торговля, в частности золотом, солью. Были такие племена, которые специализировались исключительно на транспортных операциях: имея большие стада верблюдов, они подряжались перевозить товары.
Все меньше остается вольных кочевников, и песчаные бури все плотнее заметают караванные тропы. В Caxape бойко торгуют только солью. Большие соляные копи находятся в Мавритании, Алжире, Ливийской пустыне, на крайнем юге Сахары. А в странах Тропической Африки соли нет, и кочевники дважды в год — весной и летом-снаряжают туда караваны с кусками каменной, слегка бурой соли. Караваны из сахарских копей бредут в Сенегал, Чад, Нигер, Судан, Нигерию, где соль меняют на зерно, арахис, чай и сахар. Французским исследователям удалось установить, что ежегодно кочевники вывозят из Сахары соли на сумму до полумиллиона долларов.
К оседлости кочевники привыкают с трудом. Я видел людей, которые на ночь уходили из поселков спать под открытым небом — им тесно в глинобитных крепостях — ксарах, где нет ни звездного небосвода, ни упругих ветров. «Настоящий кочевник, — рассказывал мне Абу Бекр, — никогда не держит даже утвари из глины: ведь глина — это земля, а землю он не любит, ибо она привязывает человека к себе, удерживает его на одном месте. Просмоленные кожаные мешки и деревянные сосуды заменяют кочевникам глиняную посуду…».
Только в движении и в открывающемся перед взором просторе видит кочевник прелесть жизни. Самый приятный для него досуг — полное уединение в безмолвной пустыне. Свобода в понятии этих людей — это когда вокруг нет стен и можно беспрепятственно идти в любую сторону, куда тебе заблагорассудится.
Вдали показалась пальмовая роща Загоры. Вот и конец нашим странствиям. Абу Бекр останавливается, и мы прощаемся. Он не хочет идти в Загору, у него свой маршрут, свои заботы. Старик купил крохотного верблюжонка и рассчитывает через три дня встретиться со своим племенем и начать большой переход через белые дюны и черные скалы Сахары. Предстоящий нелегкий путь не пугает его, а, наоборот, радует, бодрит. Нет, нам не понять душу непоседы-кочевника. Я вслух сетую, что так и не уловил чего-то важного, ключевого в психологии неисправимых скитальцев, не постиг их азартного пристрастия к пустыне и перемене мест.
Абу Бекр слушает меня, кивает головой. Он согласен, что мне многое трудно понять. И еще он говорит, что встреча с пустыней не проходит бесследно, что я почувствую ее зов…
Снова как ни в чем не бывало, я иду по улицам Загоры. Словно и не было чудесных, сказочных дней, прожитых в затерянном мире кочевников. Я иду по улицам аккуратного городка и вдруг чувствую, что со мною что-то творится — мне тесно здесь, среди этих домов, среди стен и предметов… Не зов ли это пустыни?
Однажды ранним мартовским утром мы — два советских журналиста, аккредитованные в Марокко, корреспонденты АПН и ТАСС — выехали на автомашине из тихих улочек еще не проснувшегося Рабата и взяли курс на крайний юг страны, в район Западной Сахары — в бывшую испанскую колонию Ифни, воссоединенную с марокканской территорией. Мы были первыми журналистами нашей страны, прибывшими в Ифни, куда до недавнего времени практически было невозможно попасть не только из-за отсутствия дорог, но и по причине строгой изоляции этого района, проводимой франкистской военщиной.
Проехав ровно тысячу километров, отделяющих столицу Марокко от Ифни, мы убедились, что жители здешних мест не зря дали своей родине прозвище «Каменистая пустыня»: едешь час, едешь два, и кругом только черно-пепельная плоскость, усыпанная камнями, осколками скал. Уступами спускаются к океану отроги Антиатласа. Черное безмолвие местности, словно обугленной гигантским пожаром, непроизвольно наводит на мысль — чем же привлек этот обездоленный природой край внимание испанских колонизаторов?
В 1435 году Испания, захватив Канарские острова, стала присматриваться и к Марокко. Уже с 1449 года испанские фрегаты начали наведываться к марокканским берегам, расположенным неподалеку от Канарских островов. Район Ифни привлек завоевателей выгодным географическим расположением, удобной для подхода судов конфигурацией береговой линии, наличием пресной воды. В 1476 году губернатор Канарских островов Диего де Херрера направил сюда военную экспедицию и соорудил крепость. Однако уже в 1517 году марокканцы овладели крепостью колонизаторов, полностью разрушив ее, сровняв стены с землей. Испанцы, в свою очередь, вновь высадились в приглянувшемся им районе Африканского континента и снова создали военное укрепление; его постигла та же участь. И все началось сначала… Последний раз крепость была уничтожена в 1530 году. Так вничью закончился первый тайм в пятивековой борьбе за Ифни между его подлинными хозяевами и чужеземными захватчиками.
