Так проходят любовь и слава,
И от старости нет спасенья.
Жизнь, как сон, правда, Отче Авва,
Тут не действуют отреченья.
Я не плачу, я не в накладе,
Хоть не лжива, да бестолкова.
Но скажу всё же правды ради, —
Не успела понять ни слова.
Сотрясала пространство звуком,
Говорила, как будто пела,
Целовала кому-то руку,
А кому-то в глаза глядела.
Только толку-то было мало,
Жизнь летела, — не оглянуться.
Я кого-то, подчас, прощала,
А кого-то кляла. В распутстве
Не была клеймена законом
Ни людским, ни, наверно, Божьим,
И у пропасти я со стоном
Не рыдала, года итожа.
Принимала болезнь и бедность,
Как сестёр своих ненаглядных,
Не хранила мужчинам верность,
Но любила их безоглядно.
Предавали меня, месили,
Словно тесто, в людской юдоли,
Но навеки не разлучили
С верой той, что пускай от боли
Буду корчиться, — не от мрака
Лжи и подлости подсознанья…
Да, со мною бывало всяко,
Но теперь не страшны терзанья.
Совесть долго меня не мучит
Пустяками моих огрехов.
Не пытает меня, а учит
Тот, кто создал за ради смеха.
И уйду, оглянувшись разве
Только раз на свою неволю,
В смерть отправившись, как на праздник, —
Выпускной, что бывает в школе.
