Шеннон сидела на черной скамейке в быстроходном фургоне с тонированными окнами. Остальные парни забрались внутрь и двери фургона с шумом закрылись.
— Мы оденемся позже, — произнес кто-то. — Я не смогу натянуть свои джинсы в таком состоянии. Молния может защемить кожу, даже если я затолкну свой член внутрь так, чтобы попытаться застегнуть их. Опусти окна, Бренд. Также включи кондиционер. Теперь и я могу чувствовать ее запах. Почему, черт возьми, никто никогда мне не говорил, что они так пахнут в течке? Я бы давно познакомился с одной.
Антон зарычал.
— Заткнись, Брэйден. Кто-нибудь бросьте мне футболку прикрыть ее. Она дрожит.
Двигатель завелся и автомобиль тронулся. Когда Бренд резко развернулся на сто восемьдесят градусов на узкую, двухполосную дорогу, Шеннон отбросило на большое, теплое тело Антона.
Она боролась с желанием остаться там. Но попыталась вырваться, Антон обнял ее за талию, и еще сильнее прижал к себе.
— Вот рубашка. Давай оденем тебя, детка.
Она застонала. Тяжелый вес его руки как раз под ее грудью сделал ее соски еще чувствительнее, девушка рукой схватила его за обнажённую ногу и лихорадочно погладила, а затем передвинула горячую ладошку на внутреннюю часть его бедра.
Антон застонал в ответ, жаркая судорога прокатилась по нему.
— Вот дерьмо, — выругался он, отдернул от неё руку, и натянул рубашку ей через голову, стащив вниз по ее дрожащему телу.
— Черт, — прохрипел Антон. — Ты словно горишь, котенок?
Она кивнула, и ее глаза наполнились слезами. Она хотела его сейчас, нуждалась в нем и знала, что если последует за своими инстинктами, то будет умолять взять ее в фургоне, когда вся его семья наблюдает. Она никогда не забудет этого ужаса. Она не относилась к такому типу девушек. Шеннон знала женщин, которые занимались сексом на людях, но никогда не понимала, почему они делают такие ужасные вещи. Хотя она никогда раньше не была в горячке до этого. Она повернула голову и встретила его озабоченный взгляд.
— Не при них. Пожалуйста? Не позволяй мне. Я… — она поперхнулась рыданиями. — Пожалуйста?
Антон никогда за всю свою жизнь не чувствовал себя таким беспомощным, полным идиотом.
Он крупно обложался, когда обвинил ее в желании трахаться с мужчинами прайда, похитившими ее.
Он был шокирован, а потом взбешен, когда понял, какой сексуально возбужденной она была, привязанная к тому бревну.
Увидев ее привязанной, а ее тело, полностью обнаженное и выставленное на показ всем самцам, которые уставились на ее естество, он испытал вспышку ревности. Бренду пришлось расставить точки над "и".
Он знал, что брачная горячка действует на его вид, заставляя мужчин все время легкомысленно трахаться, но, кажется, у кошек дела обстоят хуже.
Самки вервольфов только хотели, чтобы мужчины отметили их. И боролись бы на смерть, если бы другой самец попытался взять ее.
Прикосновение другого мужчины не привлекало, и заставляло нервничать на грани боли. Но Шеннон не вервольф.
Рука на его ноге сжалась, и слезы потекли по лицу девушки. Он убедился, в каком адском положении она находилась.
Он чувствовал запах ее желания, видел безумие в ее взгляде и понял, что она пыталась ему сказать. Она теряла контроль над собой, горячка лишала ее способности думать, но позже она будет унижена, если он возьмет ее на глазах у всех.
— Как только мы достигнем нашей территории, съезжай на обочину, — громко потребовал Антон. — Далеко еще?
— Десять миль, — выругался Бренд. — Она собирается сделать это? Чарма почти теряла разум. Если она только начинала чувствовать запах приближения течки, я оставался с ней дома. Всегда боялся, что у нее начнется течка, пока меня нет рядом. Могло стать так плохо, что она, возможно, напала бы на любого мужчину, дотронувшегося до нее. Мужчин бы ждал замечательный сюрприз. Я убил бы сволочь, если бы это когда-нибудь случилось.
Услышав эти новости, Шеннон зарыдала сильнее, выражением неприкрытого ужаса на лице. Это разозлило его.
— Заткнись, Бренд.
— Прости, — двигатель заревел громче, когда он прибавил газу. — Я нарушаю все скоростные режимы.
Антон застонал, когда Шеннон склонилась к нему, прилегла на грудь, и его член превратился в камень. Ее запах превратил его брачную горячку в полноценное вожделение.
