Наконец Сабиха заговорила, не отрывая глаз от земли. Лицо ее было печально.
— Я никогда не вернусь к Хасану-ага.
Глаза Абдассами как-то странно заблестели, и он сказал дрожащим голосом:
— Никогда не вернешься? Это невозможно.
— Отец так велел.
— Почему?
— Он узнал о нашей любви.
— И хочет разлучить нас?
— Да.
— Это невозможно!
— Как же невозможно, Абдассами, если… — она умолкла, не закончив фразы.
Он понял, о чем она подумала, и гневно, с болью в сердце сказал:
— Говори, Сабиха, не стесняйся. Ты стала невестой сына омды? Но клянусь тебе… — Его голос прервался, глаза налились кровью. — Клянусь, пока я жив, этому браку не бывать!
Впервые Сабиха видела Абдассами в таком гневе, впервые слышала она, чтобы он говорил таким резким тоном. Испугавшись, она быстро отвела взгляд от юноши. Неужели это спокойный, серьезный Абдассами, известный своим мирным нравом, Абдассами, который прожил всю свою жизнь, не ввязываясь ни в какие ссоры или распри?
Абдассами, тяжело дыша, весь дрожал. Когда волнение прошло и он успокоился, тихо заговорила Сабиха. Слова ее дышали добротой, лаской и покорностью.
— Чего же ты хочешь от меня? Что я должна сделать, Абдассами? Ослушаться отца? Разве я могу на это решиться?
— Значит, ты меня не любишь, Сабиха?
Девушка умолкла и неожиданно разразилась слезами. Абдассами казалось, будто острый нож вонзился в его сердце. Он бросился к девушке, увлек ее внутрь амбара и, усадив на солому, начал успокаивать:
— Не плачь, Сабиха, твои слезы разрывают мне сердце. Я уверен, что ты меня любишь. Но это сватовство причиняет мне невыносимые страдания. Я сделаю все, чтобы расстроить твой брак с сыном омды. Я поговорю с твоим отцом… Он согласится отдать тебя мне в жены…
Сабиха повернулась к нему, глаза ее были полны слез. Она спросила:
— Как же он согласится? Ведь ты уже сватался и получил отказ Ты думаешь, я этого не знаю?
Абдассами открыл рот, чтобы ответить, но в замешательстве не произнес ни звука. Глаза его блестели. Наконец у него вырвалось:
— А если теперь у меня есть средство?
— Какое средство?
Он замолчал, видимо, колеблясь. Наконец, понизив голос, оглянулся по сторонам и зашептал ей на ухо:
— У меня есть деньги… Деньги на выкуп. Вот мое средство.
Сабиха вытерла глаза концом рукава, лицо ее осветилось яркой улыбкой, и она с волнением в голосе спросила его:
— У тебя есть деньги? У тебя есть тридцать фунтов?
— Да, у меня они есть, вот здесь, в кармане. Хочешь посмотреть?
Он сунул руку в карман, вынул пачку денег и, дрожа, начал пересчитывать их, затем повернулся к ней и сказал:
— Это твои деньги, Сабиха. Это выкуп, который я скоро отдам твоему отцу. Возьми их, бери!
Он настаивал, чтобы она взяла деньги и посмотрела на них. Но Сабиха не протянула руки. Ее улыбка вдруг погасла, она задумалась и через некоторое время спросила его очень серьезным тоном:
— Откуда у тебя эти деньги, Абдассами?
Абдассами нахмурился и недовольно ответил:
— Тебе незачем знать, где я их взял. Я достал их — и все. Они мои, и я внесу за тебя выкуп.
Тогда Сабиха заговорила едва слышно, будто про себя:
— У тебя нет скота, чтобы продать его. У тебя нет родственников, чтобы занять у них деньги. И твой хозяин Хасан-ага не так щедр, чтобы уделить тебе эту сумму из своего богатства.
Она подняла голову, склонилась к юноше и пристально посмотрела ему в глаза.
— Нет, это невозможно. Почему ты дрожишь? — Истина открылась ей, и она воскликнула: — Это вовсе не твои деньги, и ты не смеешь ими распоряжаться! Это деньги Хасана-ага. Эти тридцать фунтов — те самые, что были украдены у него в доме на прошлой неделе.
Будто густая туча покрыла лицо Абдассами, и он начал повторять, запинаясь:
— Я вор? Я… Я?..
— А откуда у тебя эти деньги?
Абдассами говорил что-то бессвязное и бессмысленное, вид его был ужасен.
Сабиха, придвинувшись к нему вплотную, начала ласково успокаивать его:
— Не сердись, Абдассами. Я тебя люблю и желаю тебе добра. Верни деньги хозяину — и аллах простит тебе — грех. Так нужно, Абдассами. Ты добрый, честный человек. Не пятнай свою репутацию. Обещай, что вернешь их, так чтобы хозяин ничего не узнал.
