— Тогда отредактируйте, — подумав, сказал Бони. — Для возможной публикации.
— Я бы и сам с удовольствием дочитал ее до конца, — сказал Пирс. — Хотя бы.
— Я тоже, но где уж мне теперь, — сказал Бони. — Я даже не уверен, что узнал бы ее, если б нашел. А вы — другое дело.
В этот момент в открытую дверь, подпрыгивая, вкатился большой звездно-полосатый резиновый мяч. Он подскочил еще пару раз и замер на ковре, как живой.
— У нее есть название? — спросил Бони.
— У нее нет титульного листа, — сказал Пирс.
Но я знаю, какое предполагалось название, подумал он про себя, как я, будь я редактором, хотел бы назвать эту книгу. Он подумал: мировых историй не просто больше, чем одна, и даже не по одному экземпляру на каждого из нас, их по нескольку штук на каждого, сколько нам нужно, столько, сколько могут наши головы и наши жаждущие сердца.
Роузи просунула голову в комнату.
— Ты готов? — спросила она.
— В дом я с тобой не пойду, — сказала она Пирсу, когда они ехали в Каменебойн.
— Не пойдешь?
— Мне сегодня надо забраться в другой дом, — объяснила Роузи. — Кое-какие дела. Заброшу тебя, а потом вернусь.
В дождь Каменебойн представлял зрелище безрадостное, заброшенное и жалкое. Какой-то человек стоял возле газовых насосов, под прогнувшимся навесом маленького магазинчика, и капли, как слезы, стекали с его очков.
— Во всяком случае, — произнесла Роузи, — ты хоть знаешь, зачем едешь. Я-то нет.
— А это еще бабка надвое сказала, — отозвался Пирс.
Они остановились у запертой подъездной аллеи к дому Крафта и несколько мгновений сидели, молча глядя сквозь закапанные дождем стекла на дом с закрытыми ставнями и темные сосны.
— Знаешь, — проговорила Роузи, — в своей автобиографии Крафт сказал, что хотел бы написать еще только одну, последнюю книгу.
— Да?
— Да, он сказал: чтобы можно было умереть, не закончив ее.
— А когда он умер? — спросил Пирс.
— Да лет шесть назад. По-моему. Году в семидесятом.
— А… Хм.
— А что?
— Вообще-то ничего. Просто я подумал об этой незаконченной книге. Похоже, над ней какое-то время работали, а потом вдруг забросили. Интересно, правда?
Роузи отцепила от своей связки ключ от кухни Крафта и вручила его Пирсу; он открыл громоздкую дверь фургона и сперва выставил наружу свой черный зонт, над которым потешалась Роузи, когда увидела его с ним; в свою очередь, он считал забавным, что никто в этих местах не ходит с зонтиком, так и шпарят под дождем с непокрытой головой, геройствуют, что ли.
— Ну давай.
— Я недолго.
Зонт раскрылся с хлопком.
— Автоматика, — сказал Пирс.
Провожая его взглядом, она видела, как он перешагнул через низенькую калитку и пошел по дорожке, огибая лужи, неуклюжий, долговязый. Его городской плащ выглядел серым и помятым.
Она могла заполучить его вчера, на атласных простынях Феллоуза Крафта, только он тогда казался слишком ошеломленным, чтобы включиться в ситуацию. И Роузи не стала торопить события.
Она хорошенько осмотрела дорогу, по крайней мере попыталась это сделать, и не очень изящно, по широкой дуге развернула фургон. Пока, Пирс.
Получилось так, что, когда она стояла с ним в темной спальне, она в какой-то момент поняла, что сама забыла, зачем это делают: соблазняют, лезут к людям в штаны.. Просто забыла, из головы вылетело, и все. Вот она и передумала Конечно, она могла бы заполучить его. При мысли об этом она почувствовала вдруг не тепло, а необъяснимый холод, словно она повернула не тот кран в ванной.
Дом, в котором они жили с Майком, располагался на другом конце широко раскинувшегося городка под названием Каменебойн, в новостройках: ряд широких, расчищенных от леса и продуваемых всеми ветрами террас, уставленных домами в два с половиной этажа, совершенно одинаковыми, вот разве что одни были зеркальным отражением других, что у одного слева, у другого справа, а другие для разнообразия повернуты задом наперед. От этого все они, вместе с лужайками, обсаженными жизнерадостными молодыми березками, казались Роузи до странного неуместными. Как будто каждый строился сам по себе и понятия не имел, что за дома будут стоять вокруг. Улицы, разделявшие их, назывались Еловая, Багряничная и Падубная, а весь райончик именовался — вероятно, по имени стоявшей тут раньше деревни — Лабрадор.
