В один прекрасный день и он это поймет, подумала на если не в этой жизни, то в следующей, если не в следующей, то через одну. Ибо такова поставленная перед ним задача, даже если он пока об этом и не знает; он, который знает все на свете.
И была тому причина, что она сидит именно здесь, именно в этот момент времени, давно уже не любовница Пирса, но — держит руку на его трудах. Мир действительно меняется, он развивается на новый лад, ускоренными темпами, и эта его эволюция тоже зависит от людей, от тех, кто делает будущее возможным.
Эволюция. Она почувствовала, как по жилам у нее хлынул мягкий и теплый ток, как будто струя морской пены.
Все лето она только и слышала, что о странных шумах на Атлантическом побережье, целая серия мощных взрывов, как будто самолеты проходили звуковой барьер, вот только никаких самолетов никто не видел. Телевизионщики даже сделали об этом репортаж, но причины происходящему придумать так и не смогли. Никто не знал, что это такое. Та маленькая группа, к которой принадлежала Джулия, группа, объединенная общностью мысли и чувства ничуть не в меньшей степени, чем — от побережья до побережья — перепиской и телефонными звонками, вся разом пришла к выводу, что это может быть (речь шла всего лишь о возможности) сигналом о том, что вскоре со дна морского поднимется Атлантида: время наконец приспело. Джулия, загорелая, стояла на мысу под Монтоком, чувствуя всей кожей соленый морской бриз, и с каждым днем в ней росла уверенность, что так оно и есть: что в любую минуту над поверхностью мо может показаться сияющая верхушка пирамиды, а потом и башни, и крепостные валы, с которых скатывается голубая морская вода; она это знала, просто знала, и все И эта уверенность жила в ней и теперь, она чувство вала ее, как чувствовала чуть саднящий загар на плечах и сладкую истому в мускулах. Она ему обо всем этом скажет; а еще она скажет ему, что эта ее уверенность и есть одна из тех вещей, которые вызывают затонувший миф из небытия обратно — подобное притягивается подобным Так она и сделает.
— Ну, вот, — сказал у нее над плечом Пирс; руки в карманах, и общий вид нетерпеливый, и отчего-то слегка виноватый, очень знакомая картинка. — Все в порядке.
— Все в порядке, — отозвалась она. И положила поверх счета золотистую пластиковую карточку.
Она взяла такси; Пирс отправился домой пешком, подставив лицо сентябрьскому солнышку и сунув в карман новенькую визитку Джулии (темно-синюю, с пропечатанными серебром звездами: созвездие Скорпиона). В голове еще шумели два выпитых скотча, и он не совсем понимал, проиграл он или одержал победу.
Возвращение к магам, с могучей физикой уходящего века в руках, расшифровка древних тайных доктрин, числовых гармоний пирамид — и что, разве именно это он собирался ей продать? Но именно это и будет пользоваться спросом. Но ведь и в самом деле, было такое время, когда ни о чем другом он даже и думать не мог, он стоял на самой крыше бытия, глядя, как вращаются вокруг него грязно-серые небесные сферы, Да, я понял, понял; но услышать все те же мысли вот так, из чужих уст, из уст профана, человека, наделенного совершенно другим типом сознания, — это был бред сумасшедшего, и притом бред банальный, замах на миллион, на деле — пшик.
Но все-таки смелости им было не занимать, этим ренессансным Магам, рыцарям Эгипта — настоящие герои, Н т кто они такие. Пусть все, во что они так истово верили на поверку оказалось обманкой, они действительно были героями, и чем больше Пирс о них читал, тем боль видел в них героев — своих собственных. Какой-нибудь Агриппа [75], или Бруно, или Карданус [76], занятый изготовлением магического жезла, корпящий над книгою Гермеса, занятый начертанием странных геометрических фигур на куске девственно-чистого воска: им могло казаться, что они всего лишь стучатся в дверь древнейшей на свете мудрости, всего лишь очищают испорченные временем науки и возвращают им исконную чистоту, но то, о чем они говорили в действительности, означало совершенно новую землю и новые небеса, очень похожие на то, какими мы их видим сейчас.
