- Так вот, дорогие товарищи бывшие фронтовики, - громко сказал он, - я - представитель отдела кадров Н-ского моторостроительного завода. Рабсила, каковой вы сейчас являетесь, требуется нам, как говорится, позарез! - «Фартовый» картинно провел рукой по едва заметному кадыку. - Поэтому беру вас, как говорится, чохом. Документы на вас у меня тут. - Он потряс «министерским» портфелем. - Словом, айда за мной, на завод!
Колонна вышла из широких ворот казарменного двора и с «министерским» портфелем во главе отправилась на трудовой фронт.
Новобранцы трудового фронта были одеты и обуты под стать сержанту Сегалу - кое-как, кое в чем, привязанные к вещмешкам котелки постукивали в такт шагам. Некоторые солдаты прихрамывали. Невысокого роста Сегал шел среди замыкающих. Ему хорошо была видна вся колонна, в своем убогом, потрепанном одеянии резко контрастирующая с вышагивающим впереди «фартовым».
«Что за тип? - неприязненно думал Ефим о «покупателе». - Война, голод, разруха, страдание. А этот будто бы только-только с курорта вернулся. Ишь как разъелся... Почему он не на войне?»
Шедший в первой шеренге старшина вдруг зычным голосом запел популярную строевую:
Красноармеец был герой На разведке боевой!..
- Э-эх, был герой! - подхватила нестройно колонна.
«Фартовый», как бы подхлестнутый песней, выпрямился, выпятил грудь, поднял голову, повернулся вполоборота и начал дирижировать, не убавляя шаг.
Прохожие, особенно женщины, с жалостью и состраданием глядели на странное шествие далеко не героического вида солдат, распевающих боевую песню. Худой старик снял выцветший картуз, скорбно покачал головой, перекрестился...
А солнце светило и грело вовсю. Начало июня. Восход лета.
Бывших фронтовиков по одному вызывали из приемной к начальнику отдела кадров завода.
- Сегал, входите, - пригласила секретарша.
За письменным столом, обитым зеленым сукном, сидел бледный мужчина с реденькими с проседью волосами, расчесанными на пробор. Он отложил в сторону папку, посмотрел на Ефима усталыми глазами и неожиданно мягким, звучным голосом спросил:
- Сегал Ефим Моисеевич?
- Так точно, - по привычке вытянулся Ефим, внимательно вглядываясь в начальника отдела кадров. Этот человек вызывал у него двойственное чувство: военная форма при сугубо гражданской должности и суховатость как-то настораживали, а мягкий грудной голос, в котором прослушивались приветливые нотки, подсознательно располагал.
- Я ознакомился с вашими документами. До войны вы работали в печати?
- Да, литературным сотрудником в московских газетах.
- Журналисты заводу пока, к сожалению, не требуются, - проговорил начальник отдела кадров не то шутя, не то серьезно. - Куда же мне вас определить? Производственной специальности,—рассуждал он вслух,—у вас, конечно, нет. Разнорабочим такого богатыря, как вы, не поставишь. Что же с вами делать?.. Кстати, вам известно, что на заводе придется работать по двенадцать часов ежедневно, в ночную и дневную смены? Война!.. А силенок у вас, видать, в обрез... Справитесь?
- Постараюсь.
Начальник отдела кадров достал из стола стопку бумаг.
- Давайте-ка еще раз посмотрим заявки из цехов. Та-ак... не то... гм... Вот! Это, пожалуй, вам подойдет: в инструментальный цех техническим контролером. Товарищ вы грамотный, освоите... И работа не физическая. Ну, как?
Ефим имел весьма смутное представление о будущей своей деятельности, но, не задумываясь, согласился.
- Вот и ладно! Оформляйтесь, получите продовольственные карточки и, как говорится, ни пуха, ни пера!
Ефим хотел было по традиции послать его к черту, но вместо этого сказал:
- Большое спасибо! - И вышел из кабинета.
На заполнение анкеты и прочие формальности, связанные с поступлением на военный завод, ушло около трех часов. Здесь же, в отделе кадров, Сегалу дали две записки: одну - в карточное бюро, другую - коменданту общежития.
... Молодой мужчина, очень румяный, с маленькими неспокойными черными глазками - заведующий карточным бюро - снисходительно, как личный подарок, вручил Сегалу продовольственные карточки и стопочку розовых талончиков, поперек которых были отштампованы три крупные буквы - «УДП».
