Нетопыри с киан-ши даже не подумали поддержать своих вожаков и хоть чуть-чуть подраться. Пока Высшие выясняли отношения, подданные поторопились убраться подальше. Мастер Хо с учителем Сии уселись под стеной и погрузились в медитацию. Мы с монахами и отцом Константином спрятались за обломками стены, ожидая, что будет дальше.
– Может, того… свалить отсюда к чертовой матери? – спросил отец Сергий.
– Не выйдет, – пробасил отец Федор. – Кто ж его знает, что дальше будет. Подземелье здоровенное, в любой момент завалить может.
– Не добежим, братие, – подтвердил священник. – Давайте уж здесь ждать и молиться.
Батюшки принялись хором бормотать молитву. Я просто слушал и всей душой надеялся, что бог ее тоже услышит. Гнусная обезьяна топталась по моим плечам, подхныкивала и теребила за уши – наверное, так переживала за хозяина.
Прошло немало времени. Наконец сверху со свистом обрушился огромный бесформенный комок, ударился об пол, покатился и замер. Сначала мне показалось, что оба чудища мертвы, но груда плоти пошевелилась, и Джанджи с мастером Чжаном расползлись в разные стороны.
Оба упыря были здорово покалечены: изломанные крылья, тела, покрытые ранами, окровавленные пасти…
Вурдалаки и киан-ши разразились поощрительными выкриками – ни дать ни взять, футбольные болельщики. Надо сказать, я тоже болел – впервые в жизни за упыря.
Зверобог встал на четвереньки, дополз до мастера Чжана, который лежал на спине, и занес лапу над его горлом.
В этот момент Мастер Хо и учитель Сии слаженно выбросили руки вперед. Глава киан-ши вдруг воспарил в воздух. Тут же он опустился на пол, увернулся от Джанджи, изящно прокрутился на правой лапе, левой ударил Зверобога в челюсть. Тот взвыл, опрокинулся на спину. Мастер Чжан подскочил, приземлился ему на грудь, размахнулся и вонзил переднюю лапу в грудную клетку.
Раздался треск ребер. Упырь выдернул из груди Джанджи трепещущее сердце, торжествующе поднял над головой. Потом медленно сжал лапу, пропуская сквозь пальцы потоки черной крови, раздавил сердце в кашу.
Тело Джанджи обмякло. Тут же вокруг упали замертво его подданные.
– Скорблю о киан-ши, которые стали жертвами Зверобога, – мягко проговорил мастер Чжан, кланяясь старикам.
Обезьяна бешено заверещала и соскочила с моей многострадальной головы.
Из истории рода Батори
Замок Эчёд, ноябрь 1614 года от Рождества Христова
– Опускайте, – велела Анна.
Слуги взялись за веревки, гроб медленно поплыл вниз.
Эржебету провожали только дочери и сын. В сторонке стояли фрейлины Анны, да еще гайдуки охраняли могилу, готовые отогнать любого, кто вдруг выразит недовольство этими похоронами.
Анна первая захватила горсть сырой земли, швырнула в яму, вытерла ладонь платком, отвернулась от могилы и двинулась прочь.
Несмотря на то что впереди была вечная жизнь, ей изрядно надоело тратить время на хлопоты с упокоением матери. Два месяца она не могла пристроить покойницу. Жители окрестных деревень бунтовали, не позволяли хоронить графиню. И церковь не давала разрешения на упокоение. Анна три раза укладывала мать в семейный склеп, рядом с отцом. И три раза святые отцы грозили судом, так что приходилось вытаскивать Эржебету.
Приказав снести тело в подвал, в ледник, Анна отправилась добывать разрешение на захоронение. Пришлось раздать немало денег, чтобы заткнуть жадные рты церковников.
Наконец получила разрешение захоронить графиню на старом кладбище замка Эчёд, в котором после смерти родителей Эржебеты никто не жил. Упокоить ее в Чахтице не было никакой возможности из-за бунтов.
Трупы мужа, детей и челяди были надежно спрятаны в лесу – Джура Фаркаш со своими цыганами не подвел. Анна наняла новых слуг, выписала фрейлин, и объявила им, что семья ее, не дождавшись похорон, которые все откладываются, уехала домой. А что до дома так и не добрался никто, дело обычное – волки, разбойники, мятежные крестьяне, да и нечисть, говорят, шалит…
Нечисть между тем шалила все нахальнее. В окрестных деревнях пропадали люди, потом их находили растерзанными. И чаще всего нападениям подвергались молодые девушки. Поговаривали, что мертвая графиня вылезает по ночам из подвала и продолжает охоту…
