— Слишком далеко. И потом, откуда мне знать, кто за них, а кто против? Это же тайная организация, даже от большинства морян тайная. Я увидел тебя, и… я должен был убраться от них, убраться с этой субмарины.
«Истеричный мальчишка!» подумал Твисп.
— Моряне не порадуются тому, как ты разгромил их субмарину, — сказал он вслух.
Короткий взрыв горького смеха сотряс Теджа.
— Моряне ничего не потеряют! Они величайшие мусорщики всех времен. Если что на дно упало, к ним попало.
— История занимательная, Кей, — кивнул Твисп. — А теперь я расскажу тебе, что случилось. Насчет Гуэмеса я всему верю, и я…
— Это правда!
— И я рад бы не верить тебе, но не могу. А еще я верю, что тебя втянул Гэллоу. Но я не думаю, что ты так невинен, как представляешься.
— Клянусь тебе, я не знал, что он задумал!
— Ладно, Кей. Верю. И верю, что ты увидел меня на мониторе субмарины. И что вылез, чтобы я тебя спас.
Тедж вздрогнул. Твисп кивнул.
— Ты плыл в сторону от меня, чтобы я наверняка последовал за тобой вместо того, чтобы попытаться достичь субмарины. Ты хотел сойти за морянина, чтобы я отвез тебя на эту базу, и собирался использовать свою осведомленность о разрушении Гуэмеса, чтобы обеспечить себе местечко среди морян наверняка. Ты собирался променять свои сведения на…
— Не собирался я! Клянусь!
— Не клянись, — предостерег Твисп. — Корабль слышит.
Тедж начал было говорить, передумал и умолк. Религиозный блеф обычно срабатывал с островитянами, даже если они и объявляли себя неверующими.
— Чем ты занимался наверху? — спросил Твисп. — На каком острове?
— Игл. Я был… историком и… и техником.
— Ты бывал на Вашоне?
— Пару раз.
— Похоже, тогда-то я тебя и видел. Я редко забываю лица. Историк, значит? Постоянно в помещении. Вот почему ты такой бледный.
— Ты хоть представляешь, — спросил Тедж, — какие исторические документы остались у морян? Моряне сами понятия не имеют, что они в их распоряжении. И о том, какие они ценные.
— Вот Гэллоу и решил, что ты окажешься таким же ценным свидетелем, записывающим его деяния?
— Так он мне сказал.
— Делать историю — не то же самое, что писать ее. Полагаю, это ты уже заметил.
— Кораблю ведомо, что да!
— Ага. Влипли мы с тобой, Тедж. Выбрасывать тебя за борт я не собираюсь. Но меня твоя история не устраивает, понимаешь? Вот если база окажется там, где ты сказал… вот тогда и посмотрим.
— База там, — повторил Тедж. — Ее вышка выступает из воды настолько, что километров за пятьдесят видать.
— Конечно, — согласился Твисп. — А до тех пор сиди на корме, а я останусь у штурвала. И не пытайся уйти оттуда. Ясно?
Тедж молча зарылся лицом в одеяло. Но по сотрясению его тела и судорожным всхлипам Твиспу было ясно, что он все расслышал.
Что самое трудное, когда любовничаешь с мутью? Найти ухо.
Морянская шутка
Следуя за Алэ со скоростью, болезненной для его старых слабых ног, Уорд Киль шагнул в люк, помеченный красным кругом, и оказался в комнате, переполненной бурной деятельностью. Там было множество экранов — и при каждом по технику — по меньшей мере дюжина контрольных панелей с переключателями и надписями в морянском стиле. Индикаторы с буквенными и цифровыми обозначениями подмигивали ему. Киль насчитал десяток больших видеоэкранов, демонстрирующих подводные и надводные виды. И все это размещалось в пространстве, ненамного большем, чем жилище Алэ.
«И никакой толкотни», подумал Уорд.
Совсем как островитяне, эти моряне наловчились использовать ограниченное пространство — хотя Киль и отметил, что помещение, ограниченное по морянским меркам, островитяне назвали бы просторным.
Алэ провела его вдоль панелей и экранов, познакомив со всеми. Каждый сотрудник во время знакомства подымал взгляд, коротко кивал и возвращался к работе. По взглядам, которыми они награждали Алэ, Киль мог сказать, что его присутствие в этой комнате для некоторых морян особо неприятно.
Карин подвела гостя к самой большой панели, расположенной на низком столике, чтобы удобнее обозревать все помещение. Молодого человека за панелью Алэ окликнула «Тень», но отрекомендовала его Дарком Панилем. Фамилию эту Киль вспомнил — несомненно, потомок поэта и историка из первопоселенцев. Над высокими скулами Паниля требовательно горели его темные глаза. Его рот лишь минимально отклонился от прямой линии, когда он откликался на приветствие.
