Поняв, что на эту наживку они не клюют и, чего доброго, думают: «Что это за чудной тип сидит слева и все время ухмыляется?» — я проклинаю себя за то, что побоялся сесть немного ближе, — тогда скорее можно было ожидать, что они в какой-то мере сочтут меня членом своей компании. Может быть, еще не поздно пересесть: у меня появилась причина. Некто раздражающе высокий с взъерошенной шевелюрой уселся прямо впереди меня, и стоит мне успокоиться, когда он опускается вниз и я могу все видеть, не особенно вытягивая шею, как он вдруг снова распрямляется.
— Это место не занято? — обращается какой-то стоящий в проходе тип с вопросом к темноглазой девушке, рядом с которой бы я сел, если бы шевелился быстрее. Он даже не удосуживается спросить у меня. Неужели так очевидно, что у меня нет друзей?
— Оно ваше, — говорит девушка, улыбаясь, чем этот парень тут же пользуется и «к случаю» рассказывает, как он мечтал посмотреть этот фильм и как много хорошего о нем слышал. Девушка и остальная компания тут же дружелюбно ему отвечают и угощают солеными орешками. Затем они спрашивают его, что он будет делать потом — они собираются с друзьями устроить оргию, любит ли он наркотики, и понравилась ли ему какая-нибудь девушка особенно или он предпочел бы заняться сексом со всеми тремя?
После фильма я расстраиваюсь еще больше. Не из-за самой картины, которая сразу опередила «Brazil» в качестве моего официального самого любимого фильма, а из-за всего остального: идет дождь, противно шуршат по мокрой дороге шины машин, а я вышел без зонта; мне почему-то кажется, что уже вечер, хотя еще светло: бледно-серый свет воскресного дня; я живу в Лондоне, и у меня нет работы; и друзей нет; и женщины тоже нет…
Это угнетает больше всего. Все эти потрясающие диалоги, и некому пересказать их, путая слова, не с кем вспомнить самые яркие места типа «мы люди не местные», или когда дядя Монти пытается соблазнить Марвуда, или Дэнни-наркодилер — совсем не смешно, когда ты один. Нужен кто-то другой, кто ответит тебе: «Да, а как тебе то место, где…» — а ты его побьешь своим, еще лучшим куском.
Ясно, что справиться со всем эти можно, только если поскорее одуреть от наркотиков или алкоголя. Но где их добыть? Еще нет и пяти вечера — пабы и магазины, торгующие навынос, откроются только через два с лишним часа. У меня нет знакомого наркоторговца. У меня нет знакомых, которые знают, где найти наркоторговца. А если бы и были, то связываться с ними слишком долго, а мне нужно забыть реальность немедленно.
Переодевшись в сухое и обыскав все уголки карманов, рюкзака и чемодана — не завалялся ли где-нибудь кусочек гашиша, переживший предыдущий раз, когда я попадал в такую ситуацию, — я понимаю, что нужно принимать экстренные меры.
Я приглашу соседа зайти ко мне выпить… Нет, это невозможно. Мне нечего предложить ему сейчас, кроме «Кампари».
Я постучу в его дверь, представлюсь и между прочим выясню, нет ли у него лишнего косячка. И я не собираюсь сейчас размышлять о возможных последствиях такого вопроса, потому что тогда мне не заполучить никакого косяка, а так остается хоть какой-то шанс.
Так и сделаем.
Тук-тук.
Ответа нет. Но внутри слышно тихую музыку.
ТУК-ТУК.
Из приоткрывшейся двери испуганно выглядывает сонный сосед.
— Простите за беспокойство, но я подумал, что нужно познакомиться: я буду жить здесь, в квартире моей двоюродной сестры, несколько месяцев, стало быть, я ваш новый сосед.
— Ну да, хорошо. Привет.
Сзади его о чем-то спрашивает женский голос.
Сосед оборачивается и отвечает:
— Все в порядке, это малый из соседней квартиры. — Он снова поворачивается ко мне: — Во всяком случае, рад познакомиться, — говорит он, собираясь закрыть дверь.
— Еще один вопрос, — спешу я пробормотать, пока голос рассудка не остановил меня.
— Да?
— Наркотики.
— Что?
— Я хотел узнать, нет ли у вас наркотиков.
— Каких наркотиков?
— Тех, что курят. Марихуана. Что-нибудь в этом роде.
— Ты хочешь узнать, нет ли у меня наркотиков, которые я мог бы тебе продать?
— Да, пожалуй. Хотя, возможно, вы мне просто одолжите их.
— Извини, приятель, нет.
