— Их приезда ждали? — спрашиваю я.
— Кажется, да.
— А подробнее?
— Это просто подруги моей младшей сестры. Кажется, «Интеррейлом» путешествуют по Европе.
— Мог бы сказать мне раньше.
— В чем дело?
— Я бы получше подготовился. Какова ситуация с ними? У них есть приятели? Их можно клеить?
— Джош, — ворчит Маркус, который за те четыре года, что я его знаю, трахнул больше девчонок, чем я это сделаю за всю свою жизнь.
— Что?
— Побойся бога, из друзей у них только Поппи. Они еще школьницы. Им не больше семнадцати.
— Ну ладно, — говорю я. Не хватало мне еще этих проблем.
Я не умею вести себя с девушками, и так было всегда. Нетрудно объяснить это тем, что я десять лет проучился в школах только для мальчиков, но ведь и Маркус тоже, однако не скажешь, что его способности к обольщению от этого заметно пострадали.
На самом деле, как мне кажется, причина лежит в классовом происхождении. Я принадлежу к средним, а Маркус — к высшим классам, и в результате я постоянно колеблюсь между желанием выглядеть шикарно и стремлением к более пролетарской, уличной моде, в то время как он никогда не сомневался относительно своего общественного положения. Он с рождения смотрел на мир как на нечто принадлежащее ему по праву. Включая всех женщин в этом мире.
Можно предположить, что такое высокомерие собственника должно отталкивать женщин, но в действительности ничего похожего — напротив, оно их очень привлекает. Оно свидетельствует о силе, харизме и превосходном качестве семени. Это значит, что если он и разлюбит тебя, то, во всяком случае, достойно о тебе позаботится. И если по какой-то счастливой случайности ты сумеешь удержать его интерес дольше, чем на одну ночь, то можешь от души и порадоваться. Тебе удалось поймать в свои сети мужчину того типа, о котором должна мечтать девушка: он станет исправным производителем, будет приносить домой куски мамонта и отгонять своим могучим копьем динозавров.
Во всяком случае, так, как мне кажется, должны думать девушки. Я уверен, что именно так они сейчас и думают — Беатриса и Антония, — снова появившись из дома и демонстрируя себя в бикини равнодушному Маркусу.
Я тоже стараюсь не показывать интереса, но это нелегко делать, когда перед тобой обнажается вся эта цветущая плоть, невиданная до сих пор. Еще труднее это, когда ты уже несколько раз приложился и, как обычно, несколько недель живешь без секса.
Но я знаю, что смотреть на них нельзя. Нельзя, нельзя смотреть. Если они перехватят мой взгляд, в котором будет хоть капля сладострастия, а не одно вежливое любопытство, они для меня потеряны — так уж устроены девушки. Особенно девушки-подростки. Им нужно только то, что кажется им недоступным.
Например, Маркус, который с сознанием долга встает, целует каждую в обе щеки, расспрашивает об их братьях — которые, конечно, учились вместе с ним в Итоне — и информирует о семейных новостях, которые упустила Поппи. При этом я вспоминаю еще об одной особенности высших классов, которая вызывает зависть и отчуждение: ленивой непринужденности в отношениях между ними, учившимися в одних и тех же школах, знакомыми с одними и теми же людьми, владеющими домами в одних и тех же местах, посещающими те же вечеринки, вместе проводящими отпуск и спящими друг с другом — почти как если бы обычный мир, не мир высшего класса, а тот, в котором обычно, кроме таких исключений, как сейчас, обитаю я, просто не существовал.
— Вы знакомы с Джошем? — спрашивает их Маркус.
— Хай! — произносят они, повернувшись ко мне и разглядывая меня ровно столько времени, сколько нужно, чтобы прокрутить в своих банках памяти бесчисленные приемлемые социальные связи, к которым я могу иметь отношение, и убедиться, что нет, я не «один из них».
— Хай, — отвечаю я, небрежно махнув рукой, чем и следовало ограничиться, но если я не сделаю чего-либо, что вызовет у них хоть малейший интерес, вполне возможно, что они уже никогда не обратят на меня внимания. — Я как раз иду еще чего-нибудь выпить. У вас есть какие-нибудь желания?
Это предложение — ошибка. Оно дает им возможность отказаться, что будет означать: а) я безоговорочно забракован, и б) мне придется умерить употребление алкоголя до вечера, иначе я поставлю под угрозу свои шансы выпить с ними позднее.
