— И не иметь судимостей?
— Само собой. — Ханна продолжала перечислять: — Он будет добрым, чутким, ответственным. С ним я смогу подолгу беседовать, у нас будут общие интересы и цели — это очень важно.
— Угу.
— А еще он должен уметь ладить с моими родными, любить животных и помогать мне делать карьеру.
Рейф откинулся назад, опираясь на согнутые локти.
— Словом, тебе нужен самый обычный парень.
По какой-то причине это замечание больно уязвило Ханну.
— Ты считаешь, что я слишком требовательна?
Он усмехнулся:
— Спустись на землю: человека, которого ты ищешь, не существует в природе. А если такой и найдется, у него непременно окажется какой-нибудь роковой изъян.
— Думаешь? — Ханна прищурилась. — А как насчет твоей избранницы? Ты уже знаешь, какой она должна быть?
— Нет. И сомневаюсь, что когда-нибудь женюсь. Впрочем, это не имеет значения.
— Потому что тебя не интересуют брачные узы, моногамия и ответственность?
— Нет, потому, что мужчины нашего рода не годятся в мужья. Мои шансы на успех ничтожны.
Ханне было нечего возразить. Все в округе знали о четырех на редкость неудачных браках деда Рейфа. Отец Рейфа, Синклер, был женат дважды, прежде чем у него завязался бурный роман с натурщицей, подарившей ему сыновей. И если бы Синклер не погиб в аварии, ему предстояла бы еще длинная череда разводов и романов, по сравнению с которыми послужной список Митчелла показался бы жалким.
— К браку нельзя относиться как к лотерее или азартной игре, — наставительно произнесла Ханна. — Это серьезный шаг, который следует всесторонне обдумать.
— Думаешь, это так легко?
— А я и не говорила, что это легко. Я только хотела объяснить, что к решению этого вопроса следует подходить, вооружившись здравым смыслом и логикой.
— Ну, это слишком скучно!
Ханна скрипнула зубами:
— Опять ты дразнишь меня.
— Посуди сама: разве мы, Мэдисоны, хоть когда-нибудь проявляли здравый смысл? Вероятно, такой ген у нас отсутствует.
— Не болтай чепухи! Рейф, я говорю серьезно. Я не желаю верить, что ты не в состоянии изменить то, что считаешь своей судьбой.
Он искоса взглянул на нее:
— Неужели ты всерьез считаешь, что именно я смогу разбить форму, в которой отлиты Мэдисоны?
— Если ты всей душой захочешь избавиться от нее — да, ты сможешь.
— Поразительно! Кто бы мог подумать, что наследница Хартов окажется такой мечтательницей?
— Ну хорошо, чем ты собираешься заняться дальше?
— Знаешь, — задумчиво отозвался Рейф, — я заметил, что всякие культы и роль гуру приносят неплохую прибыль…
— Перестань паясничать! У тебя впереди вся жизнь. Не вздумай махнуть на нее рукой. Постарайся понять, чего ты хочешь. Составь конкретные планы. Обдумай серьезные цели, а затем начни осуществлять их.
— Значит, по-твоему, моя нынешняя цель не заслуживает внимания?
— Не попасть в тюрьму и остаться на свободе — это неплохо. Но этого слишком мало, Рейф. И ты сам это понимаешь.
— Может быть, но пока это моя единственная цель. — Он взглянул на часы, циферблат блеснул в лунном свете. — По-моему, тебе пора домой.
Ханна машинально посмотрела на свои часы.
— О Господи, уже второй час! Чтобы дойти отсюда до дома, понадобится не меньше получаса. Пожалуй, я пойду.
Рейф плавно поднялся с камня:
— Я с тобой.
— Это не обязательно.
— Напротив. Я же Мэдисон, а ты — Харт.
— Ну и что?
— А вот что: если с тобой что-нибудь случится в дороге и твои родные узнают, что я был последним, кто видел тебя, меня наверняка обвинят сразу во всех грехах.
Она улыбнулась:
— А Йейтс посадит тебя в тюрьму?
— А как же. И мне не удастся осуществить свой единственный план.
Широкая ровная дуга залива начиналась вдалеке, за спиной Ханны, близ коварных вод Хидден-Коув, а заканчивалась где-то впереди, в темноте, у мыса Сандаун-Пойнт. На длинном, изогнутом шоссе, идущем вдоль залива Эклипс-Бей, не было ни единого фонаря. Неяркие огни пирса, набережной и крошечного делового центра городка находились на расстоянии двух миль, ближе к Хидден-Коув.
Перед собой Ханна видела только непроглядную темноту. Ночью Сандаун-Пойнт оставался невидимым. Ханна знала, что среди скал, поросших густым лесом, разбросан десяток коттеджей и особняков, но освещенных окон не видела. До летнего дома ее родителей было не меньше мили, он стоял над небольшой, закрытой от ветров бухточкой, а еще дальше, на расстоянии полумили, высился большой особняк ее тети, Дримскейп.
