– Она потребовала булочек на завтрак. Я сказала, что если б даже умела их печь, мне бы потребовалось на это полночи – но раз я не умею, ей придется довольствоваться гренками. Знаете, что она сказала?
Он покачал головой.
– Что будет рада показать мне, как печь булочки. Я сказала, что не имею никакого желания учиться, особенно если она собирается нанять какого-то там расчудесного повара-француза. Она сказала, что все равно хочет булочки, поэтому мне уж придется постараться. И просит апельсинового мармелада. Я говорю, что в этом доме уже лет пять, как его не было. А она заявляет, чтоб я съездила в Девонсуик и привезла банку. Как будто мне мало дел греть ей эту треклятую воду для ванны, морить у себя вшей и печь булочки, когда я не знаю как. Когда же бедной девушке спать, спрашиваю я вас? И вдобавок ко всему, эта полоумная старуха просит блюдце теплого молока для своего дурацкого кота.
– В таком случае советую тебе отнести блюдце с теплым молоком в комнату Беатрис как можно скорее.
Салли посмотрела на него так, словно у него внезапно вырос хвост.
– Вы ненормальный, как и все они, – пробормотала служанка и вышла из комнаты.
Майлз еще немного послонялся по комнате, надеясь убить время, потом вышел в галерею и постоял возле лестницы, вглядываясь в полумрак и прислушиваясь.
Вот оно. Слабый звук. Голос, проглоченный громадой старинного дома. Он закрыл глаза. Детский смех. Он затаил дыхание.
Терпеливые, но настойчивые увещевания матери успокоиться.
Потом послышались голоса матери и ребенка. Смех, подобный звону двух веселых колокольчиков.
Он выскочил из дома без плаща, предпочитая ощутить холод. Смех Оливии. Это же надо, нелепо, но он никогда раньше не слышал смеха своей жены. А что его музыкальность подействовала на него так странно, казалось еще более нелепым.
Конюшни когда-то были величественным каменным строением с арочными окнами и кирпичным полом, таким же чистым, как и полы в особняке. Панели красного дерева украшали стены, а дюжина конюхов каждое утро стелила свежую солому на пол. Теперь здесь все было грязным и запущенным.
Он остановился на пороге и вгляделся в темноту. В нос ударил резкий запах прелого сена. Единственный свет горел возле подсобки. Майлз пошел навстречу ему, сосредоточившись на пьяном бормотании своего старого конюха, чистившего стойла, в которых еще держали лошадей.
– Хорошая девочка. Умница. Вот так. Ну, ну, тише, тише, малышка. Мастер Уорвик будет рад, когда твоя нога заживает. Точно, будет рад.
Чарльз Фоулз выпрямился и, заметив Майлза, прислонившегося к столбу стойла, заулыбался.
– Эй, погляди-ка, кто здесь, Жермин. Бьюсь об заклад, это сам хозяин пришел проведать нас.
Майлз взглянул на гнедую кобылу, которая вскинула свою изящную голову и тихо заржала. Это, несомненно, была красавица, с гордо изогнутой шеей и раздувающимися ноздрями. Серебристо-белая грива блестела в свете фонаря словно тончайший шелк. Стать ее была безупречной, и, обрадовавшись при виде хозяина, она заплясала на месте, вскидывая над спиной свой белоснежный хвост.
Майлз протянул руку, и она тут же ткнулась в нее своей бархатистой мордой.
– Она здорова? – спросил он конюха.
– Как новенькая. – Чарльз бросил несколько яблок в корзину и прислонил грабли к стене. – Слышал, вас можно поздравить, сэр.
Майлз улыбнулся. Не многие в Англии обращались к нему «сэр». Со дня его появления в Брайтуайте тридцать лет назад Чарльз всегда относился к нему уважительно.
– Скоро я буду знакомиться с леди?
– Конечно.
Чарльз подмигнул и протянул чуть дрожащую руку к уздечке на стене. Перебросив ее через плечо, он заковылял к подсобке, усмехаясь про себя.
– Не успеем и глазом моргнуть, как услышим здесь топанье детских ножек.
– Раньше, чем ты думаешь, – буркнул Майлз себе под нос. – У нее есть сын, – добавил он громче и стал ждать реакции старика.
Чарльз вышел из подсобки и закрыл дверь.
– Эй, ну не здорово ли? – сказал он и вытер грязные руки. – Жду не дождусь, когда познакомлюсь с ним.
Майлз смотрел, как старик проковылял к стулу с фляжкой виски, торчащей из заднего кармана. Как это похоже на Чарльза, принять новость его внезапной женитьбы на женщине с ребенком, даже не приподняв брови от удивления.
