Уорвик стоял в полутьме и свет от факела на стене образовывал тени на его волосах и плечах. Весь вестибюль казался жутко мрачным и холодным.
– Боюсь, ваша челядь излишне разъелась и обленела, сэр.
– Салли и есть вся моя челядь.
– Значит, я постараюсь исправить эту ситуацию как можно быстрее.
Глаза Майлза сузились, рот скривился. Оливия подумала, не слишком ли далеко зашла, потом решила, что нет.
– Что ж, за это стоит выпить. Идем, и я угощу тебя стаканчиком, Оливия.
Она пошла за Майлзом по галерее до небольшой комнаты, выходящей окнами на запад.
– Пожалуйста, садись, – сказал он ей, а сам открыл шкафчик с напитками и налил им обоим по чуть-чуть бренди в два бокала. Оливия силилась сосредоточить внимание на вересковой пустоши, простирающейся за заросшими парками Брайтуайта, а не на своем муже.
Ее муж.
Пресвятая дева, подумать только, что всего неделю назад она была уверена, что ее жизнь начинается и заканчивается в Девонсуике. А теперь она замужем.
– Оливия?
Она оглянулась и увидела Майлза возле ее стула. В своей вытянутой вперед руке он держал бокал с бренди. Оливия взяла бокал, но пить не стала.
Майлз опустился на стул рядом с ней и поболтал жидкость в бокале.
– Тебе нравится эта комната? – поинтересовался он.
– Она очень милая.
– Она типично женская. Мать Дэмиена когда-то часто приходила сюда. Она часами сидела в этом кресле и читала своим детям вслух.
– А где был ты?
– Подслушивал за дверью.
– Тебя никогда не приглашали присоединиться к ним?
– Довольно часто.
– Но ты отказывался.
– Я никогда не позволял себе верить, что они на самом деле хотят, чтобы я был с ними.
– Это было очень глупо.
– Я был всего лишь ребенком. А кроме того, мне хотелось, чтобы моя родная мать читала мне вслух.
Оливия поставила свой бокал.
– Ты очень зол на свою мать.
Нет ответа. Майлз резко встал и прошел к столу, покрытому толстым слоем пыли. На нем лежала книга, тоже вся в пыли. Он раскрыл обложку и торопливо закрыл ее.
– Ты излишне прямолинейна, – произнес он наконец, не глядя на нее.
– Тебя это беспокоит?
Он пожал плечами, и тень гнева промелькнула на его лице.
– Я привел тебя сюда не для того, чтоб говорить об Элисон Кембалл.
– В самом деле? Насколько я помню, ты первый заговорил о ней. Однако, быть может ты желаешь поговорить о делах? Прекрасно. Мы можем начать с книг...
– Оливия...
Майлз отставил бокал и вгляделся в профиль жены, смотревшей на темнеющий пейзаж за окном. Он почувствовал... какое-то волнение. Странную нервозность. Растерянность от собственной неуклюжести.
– У нас впереди уйма времени, чтоб заниматься делами Брайтуайта. Сейчас, я чувствую, мы должны поговорить о нас.
Он гадал, расслышала ли она его, ибо продолжала сосредоточенно вглядываться в какую-то далекую темную точку за окном. Легкое движение головы вверх показало, что она ждет, чтобы он продолжил.
– Это же день нашей свадьбы, верно?
– Забавно, что ты напоминаешь мне об этом.
– Есть определенные нюансы в нашем с тобой соглашении, которые следует обсудить.
Румянец залил ей щеки. Она потянулась к бокалу, который прежде отставила.
– У меня создалось впечатление, что наш союз не более чем деловой контракт – исключительно брак по расчету.
Сухая, бесстрастная интонация ее голоса на мгновенье озадачила его.
– Значит, возможно, я не достаточно ясно выразился.
– Ты выразился более чем ясно. Я должна предоставить тебе право иметь любовниц, тогда как ты не склонен дать мне такую же свободу. Ты не любишь меня, поэтому и не желаешь спать со мной.
– С каких это пор любовь стала решающим условием плотских отношений между мужчиной и женщиной?
– Не могу представить это иначе.
Ее откровенность моментально лишила Майлза дара речи. Наконец он сказал:
– А как насчет желания ради желания?
– Желания? – Ее темные брови сошлись над переносицей. – Как можно желать человека, который тебе не нравится?
– Я никогда не говорил, что ты мне не нравишься.
– Но и никогда не говорил, что нравлюсь.
– Я тебя не знаю.
– И тем не менее женился на мне.
– Так что ж, казнить меня теперь за это? В конце концов, ты тоже вышла за меня замуж и тоже меня не знаешь.
– Я знаю тебя. Знаю уже много лет. Мы встретились пятнадцать лет назад, когда мне было двенадцать. Тебе года двадцать четыре, двадцать пять. Я наткнулась на тебя на Маргрейв Блафф. Ты стоял на вершине и смотрел в сторону Брайтуайта. Ты рассердился, обнаружив, что я подглядываю за тобой из-за ствола старой рябины. – Девушка, наконец, взглянула на него. – Ты сказал: «Ты кто, черт возьми, и почему прячешься за деревом?».
