— Феба! — закричала Джули, ввалившись в дом, но ответа не последовало. — Феба! Феба!
Лишь папины книги безучастно внимали ее призывам.
Она поплелась в кухню, оплывая, словно свечка, водой Атлантики. Холодные тяжелые капли глухо падали на линолеум. Никого.
Феба!
Может быть, в прачечной? Пусто — лишь стиральная машина, сушилка и ее старенькая, затянутая паутиной колыбелька.
— Феба! — Джули заглянула в храм. Джорджина сидела на кровати дочери, безумными глазами уставившись в голую стену. — Привет.
— А, ты… — Джорджина спрятала в ладонях свое узкое, как лезвие, лицо. — Наше местное воплощение. — У нее на коленях лежал клочок перфорированной по краю бумаги. — Пожарные сирены все утро выли.
— На город напала толпа поджигателей, но я их остановила. А где Феба? Я пришла ее вылечить.
— Я так и поняла. — Джорджина сунула листок в мокрую руку Джули. — Это было в кухне, на столе.
Без сомнения, почерк Фебы со всеми его завитушками и петельками.
Дорогая Шейла,
Моя подруга и соседка по дому, которая к тому же еще и дочь Бога, только что вышла из подполья. Она думает, что я слишком много пью, и теперь наверняка решит заняться моим обменом веществ. Как думаешь, Шейла, мне оставлять ей записку или отчалить не простившись?
Странствующая из Атлантик-Сити.
— Она что, ушла? — болезненно скривившись, переспросила Джули.
Жабры мелко задрожали.
— Половину вещей забрала, сама посмотри.
— Черт. — Джули взглянула на алтарь.
Ракеты с ядерными боеголовками исчезли. Она даже динамит забрала.
Дорогая Странствующая, постой!
Джорджина подтянула кушак на своем караимском костюме.
— Зачем ты сказала ей, что собираешься раскрыться? Ты что, не знаешь, что алкоголики боятся лечения больше смерти? Феба запаниковала.
— Послушай, я сделала тебе сегодня большое одолжение. — Джули устало опустилась на край кровати, и Джорджина тут же вскочила, словно сидела на качелях, на другом конце доски. — Я спасла твой магазин. Знаешь, когда магазинчик единственной тети горит, хочется что-то делать.
— Феба сгорала последние шесть лет, но ты даже пальцем не шевельнула.
— Чудеса были не по моей части. Я была рождена, чтобы раскрыть…
— На самом деле все очень просто, Джули Кац, — Джорджина сорвала с себя кушак, — никто не знает, какого черта ты была рождена, а ты сама и подавно. — Она обмотала кушак вокруг руки, как талес. — Когда ты вылупилась из этой эктоштуковины, я думала, что наступает золотое время, думала, что ты несешь нам какую-то великую мудрость. А теперь я вижу, что ты в действительности за свинья. Феба сделала правильный выбор — уйти. Со смертью отца все в этом доме превратилось в тлен.
Шрамик Джули негодующе пульсировал.
— Это я «тлен»? Вот что я для тебя значу? Тлен? Если бы я тоже была твоей дочерью, Джорджина, то меня бы тлен, наверное, не коснулся.
Горький ком сожаления тут же подкатил к горлу. Слишком поздно: слова произнесены, и их обратно не вернешь, как не засунешь обратно в стеклянную утробу вызволявшегося из нее младенца.
Не сказав ни слова, Джорджина решительно вышла из комнаты. Через пять секунд громыхнула входная дверь, словно Королева Зенобия и Зеленая Нимфа только что взорвали еще одну песочную крепость.
В это время в башне маяка Эндрю Вайверн вытащил из фонаря пропитанный керосином фитиль и затолкал его себе в рот. Медленно, с наслаждением проглотил, ощущая на языке изысканный аромат керосина, прислушиваясь, как сочная лента скользит вниз по пищеводу.
Ему ничего не стоило привлечь внимание всех сердечников и почечников города, раковых больных, инвалидов, психов, социопатов и бродяг. «Шейла из «Луны» объявилась!» — во всеуслышание объявлял Вайверн, посещая больницы и приюты для инвалидов. И вскоре он уже всех, их держал за горло своей волосатой лапой. «За мной!» — и они покорно повиновались, следуя за ним на пляж, где, искусно используя кровавую жертву Милка в качестве изысканной декорации, он обставил свою финальную ловушку. Весь этот отчаявшийся, изголодавшийся по надежде сброд жадно внимал каждому его слову.
Остальное не составило большого труда: рассказать толпе, где живет их избавительница, и повести их через мост к маяку. Его план подходил к развязке. После долгих лет тщательной подготовки он наконец заставил своего противника заявить о себе публично. Сегодня она заложила фундамент своего будущего храма.
