Армия разделилась на три группы и продолжала наступление по Променаду, держа наготове смертоносные электропилы. Бикс быстро прикинул расстояние до ближайших казино. «Тропикана» — обречена. «Атлантис» — никаких шансов. Следующим был «У Гарраха» на Трамп-Плаза, дальше — «у Цезаря». «Гарраха» тоже, пожалуй, ждала участь «Золотого Тельца», но вот до «Цезаря» они доберутся только минут через пять.
И он побежал, неуклюжий толстяк Бикс, пыхтя и оставляя позади пиццерии, будки гадалок, магазин «Смитти Смайл». Сотни раз ему доводилось проходить мимо претенциозной статуи Юлия Цезаря, но впервые Бикс заметил, что в царственном облике римлянина сквозит страх. Или он появился только сейчас? И немудрено: языческому императору — увидеть сотни обезумевших христиан.
— Все на улицу! — крикнул Бикс, ворвавшись в казино. — Идут убийцы!
От карточных столиков повернулись головы. Фаны игровых автоматов рассеянно посмотрели на него.
— Там эти ненормальные! Спасайтесь!
Игроки снисходительно улыбнулись — свихнулся малый! — и вернулись к своим занятиям.
В небе стояло кровавое зарево. «Дацун» Джули пересек мост Бригантин и повернул к охваченному огнем городу. Балтик-авеню перекрыла пробка пожарных машин, судорожно мигающих фонарями. Пылали многоэтажки. Объединенная пожарная служба Атлантик-Сити и Оушен-сити, как и предсказывал Вайверн, оказалась бессильной. На улицах, залитых водой, шевелились чудовищные клубки черных шлангов. От красных машин к охваченным огнем зданиям поднимались длинные лестницы, из окон и дверей вырывались языки пламени и валил черный дым. В противогазах, с кислородными баллонами за плечами, неуклюже сновали пожарные, словно аквалангисты в преисподней. В гуще всей этой неразберихи медбрат Фреди Каспар, последний из папиных компаньонов по покеру — Родни Бальтазар скончался на Пасху, — делая укол находившейся в полубессознательном состоянии женщине, упал и умер.
Джули продолжила путь вдоль Южной Каролины [13]. Мимо пробежала толпа туристов. Их красные глаза слезились, к носам были прижаты носовые платки. На перекрестке с Атлантик-авеню стояла пышная женщина в бермудах и цветастой блузе, зажав в руках огромные пачки денег, выигрыш — мечту, потерявшую всякий смысл. Юноша в инвалидной коляске с мотором растерянно кружил по автостоянке «У Гарраха», как ребенок на игрушечном автодроме.
Инструмент! Чтобы совершить чудо, нужен инструмент. Она остановилась «У Данте» и вышла. Хорошо, что одежда была подходящей для такого пекла: полотняные бриджи и футболка от Смитти Смайла («Только шевельнись — получишь пулю»). Дым расползался в воздухе, как инфекция, проникая во все щели и закоулки. Джули тяжело дышала, глаза слезились, горло было шершавым, как наждак. Для Бога все было бы гораздо проще. Бесплотная мать Джули могла с утра до вечера творить чудеса и ни разу даже не закашляться.
Взобравшись по насыпи на Променад, Джули брела через пепелище. Все от «Тельца» до «Песков» было уничтожено. Черный дым клубился, переплетаясь с языками пламени. Лишь на восток от Теннесси уцелели «Морская прогулка», «Международные курорты». И еще «У Данте». Можно было подумать, это Вайверн послал какого-нибудь падшего ангела отвести беду от собственного казино, своего земного редута.
Инструмент! Она должна найти инструмент. Сатана не ошибся, когда говорил о бойне. Дымились обгоревшие трупы, тут и там лежали изуродованные электропилами тела. Нива картежников, сжатая божественными серпами; колосья азарта, понесшие кару небесную. «И это Нью-Джерси, — думала Джули, не веря глазам своим, с трудом подавляя позыв к рвоте, — Нью-Джерси — Штат Садов».
Она повернулась к морю. Начался прилив, и люди спасались в воде, в надежде облегчить боль от ожогов. Другие, кому посчастливилось уцелеть, несли на руках тела мертвых возлюбленных, осторожно укладывали их на песок, все еще не веря страшной правде. Впереди в августовском солнце белел остов Центрального пирса. И вдруг — вот он, возвышается над пристанью, устремляясь к облакам — ее инструмент!
— Джули!
Из облака дыма выплыл толстяк, срывая прилипшую к телу рубашку, словно освобождаясь от навязчивых объятий адского зноя. Брюхо, перепачканное сажей, блестит от пота, как покрытое лаком.
