— Моя бедная маленькая богиня! — Опустившись рядом с Джули, Феба подарила ей умопомрачительный поцелуй, влажный и ароматный, как ломтик спелой дыни — прямо в губы. — Ты как проклятая, да? Тебя разрывает на части.
Феба, милая Феба, она все поняла.
— Не могу больше, — простонала Джули. — Выбрать бы что-то одно, быть или гусеницей, или бабочкой, или то, или другое. Мама тоже еще ни словечка не говорит. Я знаю, что должна совершить что-то сногсшибательное, невообразимо прекрасное. Но Бог молчит, она не говорит даже, попаду ли я на небеса или умру. Вообще ничего.
— Ты всегда будешь любить меня, правда? — Второй поцелуй был даже более сочным, чем первый. — Что бы ни случилось, ты возьмешь меня с собой, обещаешь?
— Обещаю, — отвечала Джули, сосредоточенно думая о сказочных губах подруги.
Роджер хотел попасть на сдвоенный сеанс: «Десять тысяч психов» вместе с «Садом неземных утех». Ни в одном из местных кинотеатров он не шел, поэтому все вместе они отправились на мыс Соммерс в кинотеатр на пятьдесят втором шоссе. Джули просто не узнавала прежнего Роджера в этом пылком юноше. Он успокаивал ее во время леденящих душу нападений зомби и чутко прислушивался к ней во время откровенных сцен.
— Он просил меня не рассказывать тебе, — призналась Феба накануне, — но я все равно скажу, я же твоя лучшая подруга. Для Роджера понятия греха больше не существует, он разуверился. Бог, Сатана, ад — ему теперь все едино. Короче, если ты решишься стать девушкой с прошлым, то он готов тебе это прошлое обеспечить.
У сегодняшнего кавалера Фебы, Лусиуса Богенрифа, была кожа цвета клубничного йогурта, фигурой он напоминал сандвич, и пахло от него соответственно. Но, кроме прочих достоинств, у него была «Уличная Красотка», семейный «вин-небаго», нечто вроде сухопутной яхты с кухонькой, баром и даже спальней. Когда они вчетвером, засидевшись во время сеанса, вышли в холл кинотеатра, Лусиус вынул ключи и торжественно вручил их Фебе.
— Сегодня у штурвала капитан Спаркс!
— Чего только не сделаешь ради возможности как следует оттянуться, — прокомментировала Феба, озорно подмигнув. — Так что, все шестьдесят ярдов мои?
Роджер как-то съежился и сделал вид, что рассматривает афишу «Десяти тысяч психов». У Джули похолодело внутри. Феба за рулем? Целью сегодняшнего вечера было попробовать секс, а не проститься с жизнью. Они забрались в «вин-небаго». Лусиус занял пассажирское место, Феба вцепилась в Руль, как в поручень кресла на «американских горках», Джули с Роджером, скользнув за кухонный стол, ерзали и жались друг к другу, словно слепые щенята.
— Как в кают-компании, — восхищенно выдохнула Джули.
— А мне напоминает скворечник, — сказал Роджер. — У меня был такой, только его ветром снесло с дерева.
Джули не понимала, что такого Роджер нашел в ней, разве только его католические инстинкты подсказывали ему, кто она на самом деле. Он был членом школьного совета, издавал стенгазету и был красивым, как Иисус, точь-в-точь как тот, на портрете в воскресной школе у Фебы. Его единственным недостатком, а по мнению Фебы, достоинством было увлечение ужастиками, в частности фильмами про чудовищ и романами Стивена Кинга. Джули объясняла его пристрастие тем, что в детстве на него произвел сильное впечатление «Ватикан-2» с его яркими, будоражащими воображение картинами ада.
Феба взяла в руки микрофон.
— Внимание, говорит капитан. — Усиленный динамиками голос гремел, как мраморные кубики в стеклянной вазе. — Вечеринка начинается в полночь!
— Вечеринка! — эхом отозвался Роджер. — Класс! — Судя по голосу, он был и взволнован, и встревожен одновременно.
Как и следовало ожидать, «Красотка» всколыхнула в Фебе все худшее и подняла его на поверхность.
— Боже! — взвизгнула Джули, когда «виннебаго» сорвался с места. — Не надо!
Они неслись по прибрежному шоссе так, будто Феба поставила кругленькую сумму на то, что ее непременно оштрафуют за превышение скорости. Мимо проносился Нью-Джерси с его убогими фермами, грязными нефтеперегонными заводами, мелькали кричащие вывески, приглашавшие выиграть состояние «У Цезаря» или в «Золотом слитке». «Виннебаго» дребезжал, как скворечник во время грозы.
